потеряли. Я надолго в Пекле застрял, а потом ты появился… Так-то вот. А ты говоришь — любовь!
Оба друга притихли. Холм остался далеко позади. Бурый жеребец широким шагом шел вниз по течению Роси, постепенно приближаясь к берегу. Глухая ночь была тиха и пустынна. В тишине и покое хорошо думалось. Уйдя мыслями в прошлое, Перун потерял чувство реальности.
Неожиданно Ящер вскинул голову, дернув ухом:
— Слышишь ли?
Витязь выпрямился. С высоты седла он не только услышал, но и увидел, что они не одни в ночи.
Впереди, в полуверсте от всадника, Рось делала поворот — тот самый, за которым был мост и остров. С высокого берега ровная гладь реки была хорошо видна. В воде резвились купающиеся женщины, морща серебристую лунную дорожку. Их нежные напевные голоса далеко разносились по реке.
— Водяницы гуляют, — молвил Перун. — Как раз в том месте, где…
Ящер кивнул.
Сколько раз за годы странствий видел Перун девок-водяниц, живущих в реках, морях и ручьях. Многих он знавал, со многими проводил ночи, а потом случаем узнавал о зачатых младенцах. Он забывал их тут же, как забывают летом о холодах прошедшей зимы, но сейчас вдруг ясно вспомнилось, что и Ршава тоже стала водяницей, унеся под сердцем его ребенка. Все дети, забытые раз и навсегда, не стоили для него этого нерожденного малыша. Перун забыл обо всем на свете при взгляде на играющих в лунном свете водяниц и пришпорил Ящера, направляясь к ним.
Не доезжая шагов ста, он спешился и, бросив коня, крадучись углубился в заросли, закрывшие его от купальщиц. Осторожно раздвигая руками мокрые от росы ветки, он подбирался все ближе и ближе, пока наконец не оказался на самом обрыве.
Берег здесь довольно резко спускался к воде, но, поскольку Рось тут поворачивала, у обрыва образовался песчаный пляжик, небольшой, но достаточный для его обитательниц.
Вода в ночи казалась черно-седой. Больше десятка нагих водяниц отдыхали на узком бережке или с веселыми криками плескались на мелководье, толкая друг дружку, ловя за светло-зеленые волосы и в шутку опрокидывая на спину.
Перун не сводил с них жадного взгляда. В каждой он видел Ршаву, но водяницы все были похожи как две капли воды, и он не мог распознать ее. А в то же время что-то нашептывало ему, что она может быть здесь. Увидеть ее еще раз, перемолвиться хоть словом, сказать, что не забыл — Перун хотел этого так сильно, что, не сумев совладать с собой, выпрямился во весь рост и шагнул к бережку из кустов.
Но он не сделал и трех шагов, как его заметили. Прекратив игры, водяницы разом обернулись. Полтора десятка юных прекрасных лиц словно вспыхнули у него перед глазами.
— Ршава! — позвал Перун.
Сгоряча ему показалось, что одна из девушек вздрогнула, узнавая его, и он бросился к ним. Но в тот же миг водяницы хором завизжали и опрометью бросились в реку, перегоняя друг дружку.
— Ршава! Ршава! Вернись! — закричал Перун, кидаясь следом.
Водяницы уже скрылись, оставив лишь расходящиеся круги и легкие следы на песке. Не помня себя, Перун бросился за ними в реку. Он был готов гнаться за ними под водой, преследовать каждую, пока хватит жизни — одна из них была ею, его погибшей любовью. Если она забыла Перуна за годы, его жаркие объятья заставят ее вспомнить — водяница, не забоявшаяся встретить зарю подле любимого, может снова стать человеком. И на сей раз он не отпустит ее ни за что!
Сзади затрещали кусты, раздался гневный окрик. Решив, что это Ящер, Перун отмахнулся, на ходу срывая с себя плащ и рубаху, но прежде чем он забежал в воду по колено, преследователь настиг его и остановил резким рывком.
— Назад! — прозвучал срывающийся от ярости молодой голос. — Назад, негодяй!
Это было так неожиданно, что Перун не успел ничего понять. В следующий миг тяжелый удар сбил его с ног, вываляв в песке. Витязь растянулся на земле, а над ним вырос гневно сверкающий глазами коренастый юноша.
— Как ты смеешь! — закричал он ломающимся голосом. — Не сметь мешать моей матери, или я тебя размажу по песку — следа не останется!
Перун снизу вверх взглянул в замутненный взор юноши и почувствовал, как в нем самом закипают гнев и ненависть. Еще никто не сбивал его с ног и не грозился убить безнаказанно. Давняя привычка не давать спуску задирам, тем более таким юным и глупым, взяла верх, и он забыл обмолвку парня.
— Значит, ты уверен, что сможешь со мной совладать? — спросил он, оттягивая время.
— Убью и рода-племени не спрошу! — воинственно заявил парень. — Узнаешь ты у меня…
— Нет уж, ососок, узнать придется тебе! — перебил его Сварожич.
Парень двинулся на лежачего, сжав кулаки, но Перун был опытным бойцом. Горсть мелкого речного песка полетела в лицо нападавшему. Тот на миг дернулся, отводя взгляд — и этого Перуну хватило, чтобы одним прыжком вскочить на ноги.
— Ну, — молвил он, — поглядим, кто кого обучать станет.
Зло оскалившись, парень откинул с лица вьющуюся прядку. Лунный свет упал ему на лицо, и оно показалось Перуну до странности знакомым. Но сообразить, кого так напоминает ему незнакомец, он не успел — тот со сдавленным рычанием бросился на противника.
Перун и не думал уходить от удара — парень врезался в него, как в скалу, и тут же был отброшен назад так, что чуть не упал на песок. Еле выровнявшись, он смерил пришельца взглядом.
— Я убью тебя! — взревел он, мгновенно распаляясь, и вторично устремился на врага.
На сей раз Сварожич не стал дожидаться. Он двинулся чуть вбок — и парень проскочил мимо. Не успев затормозить, он влетел в реку — и в тот же миг тяжелый пинок заставил его рухнуть на четвереньки.
— Охолонись малость. — Перун окунул голову парня в воду и немного подержал так. — Будешь знать, на кого кидаться. Молоко сперва с губ оботри!
Парень только мычал сквозь стиснутые челюсти. Отбросив его в сторону, Перун отправился было назад, но не прошел и трех шагов, как сзади снова послышался крик и свист рассекаемого воздуха. Витязь успел развернуться навстречу, и подобранная парнем коряга пришлась ему по плечу.
Это рассердило Перуна, враз задурманив голову. Коряга с треском сломалась, и, вырвав из рук парня обломки, Сварожич рявкнул:
— Ну, прощайся с жизнью, щенок! — и бросился в бой. К его удивлению, парень сам устремился ему навстречу.
Он был без оружия, в ношеных портах, босой, да и сам Перун оставил меч у седла Ящера, а потому они схватились врукопашную.
Противнику Перуна было не больше двадцати лет, а потому Сварожич удивился его буйной силе. Несмотря на юность и неопытность, парень оказался грозным соперником. Обхватив Сварожича за бока, он словно врос в землю, сопя от натуги. Оставалось лишь дивиться тому, каким станет он, когда чуть заматереет и войдет в полную силу.
Занятые только собой, противники не могли видеть, что спугнутые водяницы не спешили покидать берега. Отплыв на безопасное расстояние, они из воды с волнением наблюдали за схваткой, затаив дыхание. Особенно волновалась одна из них, подплывшая ближе всех к берегу. Она чуть не закричала, когда стало видно, что одолеет старший.
Стиснув зубы, Перун сдавил ребра парня так, что тот вскрикнул. Обоим показалось, что что-то хрустнуло внутри. В следующий миг Сварожич одним рывком оторвал от себя противника и со всей силы бросил о землю.
Ударившись об обломки своей коряги, парень скрипнул зубами, но не успел пошевелиться — победитель набросился на него и прижал к земле, схватив за горло. В другой его руке блеснул нож.
Водяницы разом нырнули, не в силах вынести этого зрелища, и только одна появилась на поверхности снова, кинувшись к берегу.
Придавив парня к земле так, что тот и не думал сопротивляться, Перун приставил к его горлу нож.
— Ты похвалялся, что убьешь меня и рода-племени не спросишь напоследок, — молвил он. — Что теперь скажешь?
Парень дернулся, когда холодное лезвие слегка царапнуло ему шею.
— Зверь, — прохрипел он, — пес поганый… Не смей смотреть на мою мать! Не смей!
