князь заинтересован. Велес скинул с плеча мешок и швырнул его к ногам Волхова.
— Что это? — спросил тот.
— Полотно, — коротко отмолвил Велес и в двух словах поведал его историю. — Возможно, оно пригодится тебе или твоим детям — мало ли что случится!
— А ты? — Князь осторожно потрогал мешок ногой.
— Я теперь не боюсь никого и ничего. — Велес презрительно вскинул рога. — У меня есть причина быть уверенным в себе… Спасибо тебе еще раз, князь Пекла! Не знаю, захочешь ли ты считать себя моим другом, но уж врагом-то тебе точно не стать. Поступай с Перуном как знаешь, а я ухожу!
Он неожиданно почтительно поклонился Волхову и, развернувшись на пятках, широким тяжелым шагом направился вон.
Волхов, мимо которого он прошел к выходу, едва не задев, хотел было что-то сказать, но только пожал плечами и еще раз посмотрел на мешок у своих ног.
Велес не верил пекленскому князю и поэтому спешил покинуть Пекло, пока его не выдали. Далеко не все забыли мятеж — по дороге к князю изгнанник несколько раз ловил на себе подозрительно внимательные и недоверчивые взгляды. Стоит кому-нибудь напрячь память, и всем станет ясно — Велес, утопивший в крови сопротивление пекленцев и лично погубивший много народа, жив и здоров. На мстительный удар исподтишка решиться мог каждый, и Велес, вскочив на коня, кратчайшей дорогой поспешил убраться подобру-поздорову. Волхов сказал, что не станет помогать, но и мешать не будет. Все произойдет как бы без его ведома, он ни при чем, он чист.
На поверхности в долине Даждя и его спутников уже не было. Они наверняка уехали раньше, но Велес не стал тратить время и искать следы. Его путь лежал прямехонько на север — к заждавшейся вестей Живе. Возможно, он даже явится туда раньше Даждя и предупредит женщину о его возвращении. А там — Дива, дети… Даждь, если сдержит обещание, сможет растолковать Перуну, кто прав, кто виноват. Если Жива поедет с Велесом, он согласится на изгнание, но может уехать и один — при условии, что ему будет позволено иногда видеть сыновей…
Легкое ядовитое шипение разогретого воздуха заставило сначала коня шарахнуться на всем скаку в сторону, вскидывая задом. Слегка пахнуло паленым — что-то обожгло жеребцу шерсть. Еще не обернувшись, Велес содрогнулся: неужели сыскал?
Нахлестнув плохо слушающего коня, он оглянулся на скаку и почувствовал бессильную ярость и разочарование. Позади него темно-синими с черными гранями силуэтами, ярко выделяющимися на фоне высокого весеннего неба, возвышались кряжи Пекленских гор. В невесомом чистом воздухе все было видно далеко и четко, и в седловине точно позади себя Велес разглядел крошечный силуэт всадника. В поднятой кверху руке его что-то ярко блеснуло, как маленькое солнышко. Всадник тронул коня, и тот начал меняться, увеличиваясь и распахивая перепончатые крылья. Искра блеснула ярче, и издалека донесся глухой, рокочущий удар грома.
Жеребец Велеса из гнедого успел превратиться в рыже-чалого от потеков пота и клочьев пены, висевших на его боках. Вытянув шею так, что голова чуть не касалась земли, он нес хозяина тяжелым скоком. В синих глазах его застыла почти человеческая обреченность, но и такое же упорство — не даться врагу живым.
Враг мчался по пятам, и его конь был так же свеж, как и в начале погони. Там, где жеребец Велеса тратил время и силы, преодолевая очередную, невесть откуда взявшуюся преграду, он летел вперед, будто не замечая их. Его неистовый всадник то и дело подгонял своего скакуна.
Повинуясь приказу Перуна и своему собственному азарту, Ящер прибавил было еще ходу, расправляя крылья. Чтобы принять свой настоящий облик крылатого зверя, ему нужно было остановиться ненадолго или перейти на более быстрый галоп. Но едва он прибавил ходу, как заволновалась сама земля. Судорога прошла по ней, заставила изогнуться дугой равнины, подпрыгнуть холмы и поколебаться незыблемые твердыни Пекла. Плеснула на берег вода из речки, с хрустом сломался холм и рассыпался, как свежеиспеченный хлеб, выворотив дерево с корнями. Примерившийся перескочить через этот холм, крылатый жеребец пошатнулся на бегу и приостановился, выравнивая ход.
Перун яростно полоснул плетью по боку коня.
— Урод проклятый! — выругался он. — Ну, попадись мне только! Что ты встал, Ящер? Вперед!
Перепрыгнув через искореженный холм, жеребец, все увеличивая скорость, поскакал вниз. Там, куда он стремился, на дне долины в вечернем тумане маячил силуэт всадника. Осадив загнанного коня, он вскинул руку, махнул ею, словно перечеркивая воздух — и новая судорога сотрясла горы. Мчавшийся во весь опор Ящер был вынужден опять сбавить ход, пропуская камень, который вырвался из своего гнезда в земле и стремительно догонял их. Еще чуть-чуть — и он зацепил бы задние ноги бурого коня.
Выругавшись, Перун встал в стременах, поднимая меч. На скаку в тумане прицелиться в двигающуюся цель трудно, но шаровая молния, вырвавшись из меча, взвилась в воздух. Она опоздала всего на несколько секунд и взорвалась снопом искр у хвоста гнедого коня. Тот завизжал.
— Я достал его! Достал! — победно закричал Перун, толкая Ящера. — Смотри!
— Вижу!
— Скорей за ним, пока он не опомнился…
Всадник в долине так рванул на себя повод коня, что тот от боли забыл об ожогах. Пришпорив его, беглец наугад черканул ладонью по воздуху. Где-то в недрах земли родился зловещий гул, волной достиг поверхности, и бурый жеребец едва успел сесть на задние ноги — перед его мордой разверзлась пропасть. Она зияла как ужасная гниющая рана, края ее дрожали, словно на живом теле.
Перун вскинул меч — и целое облако искр устремилось вдогонку за беглецом.
— Его надо уничтожить! — вскипел он. — Видишь, что он делает?
— Не слепой! — рявкнул Ящер.
— Так чего ты ждешь, мешок с кишками? — Перун злился все больше и больше. — Неужели мы позволим ему уйти?
— Я не могу набрать скорости, — отрезал Ящер. Окинув взглядом ширину трещины, он примерился и перепрыгнул через нее. — Ты же видишь — стоит мне прибавить ходу, как что-то мешает… Я не могу на такой скорости оторваться от земли! А остановиться и спокойно изменить облик…
— Только не останавливаться! — рявкнул Перун, — Он успеет уйти!
— Ты сам все понял. У нас есть только один выход — взять его измором. Конь его вынослив не в пример прочим, но Велес слабее меня. Если он не применит чары и не наложит на своего коня заклятья, через два- три дня непрерывной погони его жеребец падет, и тогда…
Он нарочно замолчал, давая Перуну понять, что иного выхода у него нет. Зверь очень удивился, когда Сварожич согласился с ним. Но на самом деле у Ящера была своя тайная мысль — за два-три дня не только устанет и падет жеребец Велеса, сам Перун к концу погони станет иным, и тогда посмотрим, кто кого.
Словно связанные одной веревкой, два коня мчались к северо-западу, прочь от Пекленских гор. Расстояние между ними то сокращалось, то увеличивалось. Но погоня ни разу не потеряла следа своей жертвы.
Весна в тот год наступила необычно рано. Наутро после ночного пожара зарядил проливной дождь, продолжавшийся целых три дня, а едва он закончился, с южных полей и от низин потек туман. Он съел остатки снега, не уничтоженные дождем, и выглянула бурая, истомленная долгой зимой земля. Вскоре после этого опять зарядили дожди, но уже несколько дней, как прекратились и они. Земля успела подсохнуть под ласковым теплом солнца, и везде, где только можно, сквозь бурые комья прошлогодней травы и перепрелой листвы полезла молодая травка, и вскоре уже весело сверкали глазки первых весенних цветов. На деревьях набухали почки, с треском ломался на реках лед, кое-где начиналось половодье. С каждым днем становилось все теплее и теплее, и солнце все дольше задерживалось на небе, словно радуясь началу нового года. Мир старался поскорее уничтожить любые напоминания о зиме и той трагедии, что случилась в последние ее дни в замке патриарха Сварга.
Но Диву не радовало это великолепие природы. Не находя себе места, металась она по своим покоям. В день родов Диву перенесли в милые ее сердцу комнаты, где она жила до встречи с Перуном — в Девичью башню. Ни у кого не поднялась рука снова запереть женщину с новорожденным ребенком в темнице. Теперь вся башня от чердака до подвала принадлежала ей — как вскоре узнала Дива, Жива уехала отсюда несколько дней назад и не спешила возвращаться. Это огорчило женщину — Жива, пожалуй, сейчас была
