Ростом старик едва доставал изгнаннику до плеча, и тот не стал спорить. Довольно улыбнувшись покладистости гостя, Дагда осторожно положил ладони ему на голову между рогами и погрузил гибкие пальцы в густые пряди гривы. Это было так странно, что Велес замер.
Некоторое время старик молчал, прикрыв глаза. Измаявшаяся в ожидании Эпона ерзала на месте и кусала губы. Велес напряженно ждал, когда же в его сознание вторгнутся мысли старика.
— Тьма, — вдруг сказал Дагда, не открывая глаз. — Только тьма, и больше ничего… Нет, еще боль! Боль! И усталость. Он слишком много пережил, слишком много испытал за последнее время. Мысли его темны и запутанны, всюду кровь и горе, но зла нет… Позади сражения и дороги, впереди — ничего, кроме одиночества…
— Что это означает? — не выдержала Эпона.
— Его враги могут нам помешать, коль отыщут тут, но в его думах нет мести, — задумчиво объяснил Дагда. — Он доверился нам, но много в душе его темноты… Ох много!
Убрав руки, старик отступил, знаком показав Велесу, что тот может подниматься. Тот послушно встал, чувствуя странную опустошенность.
— Мы можем идти? — осторожно молвила Эпона.
— Да, девочка. — Дагда снова присел у огня, глядя на пламя усталым взором. — Дай ему отдохнуть.
Девочка подошла, взяла Велеса за руку и повела за собой. Изгнанник послушно следовал за нею.
В напряженном молчании они покинули пещеру Дагды, вернувшись на поляну. Бриххит поблизости не было видно. Белая лошадь щипала траву. Прежде чем сесть на нее, Эпона оглянулась на Велеса. Тот, по- своему истолковав ее вопросительный взгляд, поднял ее за талию и легко посадил на кобылу. Девочка от неожиданности ойкнула, глаза испуганно расширились, и на дне их Велес прочел ее истинные чувства к нему — жалость и тревогу. Она на самом деле жалела его, словно несчастного заблудившегося ребенка, как от века привыкли женщины жалеть всех одиноких.
Поняв, что изгнанник догадался о ее мыслях, Эпона потрепала лошадь по загривку, тронув ее с места. Велес, хотя его никто не заставлял, пошел следом. Чтобы побороть смущение, Эпона заговорила, не глядя на него:
— Дагда самый мудрый среди нас! С ним говорят духи. Он мудрее Тарана, нашего боевого вождя, и он брат моего отца. Если он скажет, что тебя нельзя трогать, никто не осмелится его ослушаться. А он завтра так и сделает, потому что не рассердился на тебя.
Встреча с отцом Эпоны, одним из вождей друидов, стерлась в памяти Велеса. Он смутно запомнил просторную, скупо освещенную пещеру, где на расстеленных шкурах сидело и лежало почти два десятка женщин — в основном старухи, но среди них было несколько женщин помоложе и даже девушка лет шестнадцати. Все молодые женщины были на сносях. Единственным мужчиной был крепкий еще старик, отец Эпоны и, как объяснила девочка, отец всех первенцев, рожденных у женщин их племени за последние тридцать с небольшим лет. Старик только косо глянул на гостя, когда дочь представила его, но ничего не сказал, и Эпона вывела Велеса из пещеры.
Люди этого племени не знали обычных жилищ и селились в пещерах, иногда выкапывая их в податливых горных породах. Если же пещер не хватало, пользовались деревьями. Многие из них были такими объемистыми, что в дуплах можно было поселиться двум-трем людям.
Эпона жила в таком дуплистом дубе, в котором отверстие проделал давнишний пожар. Велес с трудом боком протиснулся в узкий ход с обгорелыми краями и оказался в небольшой каморке, пол которой был усыпан трухой и толстым слоем опавших листьев. Все вещи были сложены на полу вдоль стен или стояли в выдолбленных в темном дереве нишах.
Усадив гостя на шкуры, девочка принялась вовсю хозяйничать, готовя угощение.
— Раз Дагда поверил тебе и отец слова не сказал, — ворковала она, зажигая светильник и доставая коренья и вяленое мясо, — то ты наш гость и тебя никто не тронет. Пока ты поживешь у меня, а потом подберешь себе жилье. А я тебе помогу, ведь это я нашла тебя!
Велес равнодушно слушал болтовню девочки. Как только он понял, что немедленная гибель ему не грозит, силы оставили его и волной накатила усталость. Слишком долго он бежал, защищался и прятался. Глаза его слипались, в ушах нарастал гул, сквозь который все невнятнее звучал голос Эпоны. Знакомый запах мяса не пробудил, а еще больше успокоил все чувства. С трудом заставив себя отведать предложенное угощение, Велес под конец понял, что не может больше терпеть. Пробормотав невнятно несколько слов по поводу того, что сильно устал, он растянулся прямо на полу дома-дерева, натягивая на себя шкуру, на которой только что сидел.
Он уже засыпал, когда рядом что-то завозилось. Легкое маленькое тело задвигалось рядом, пристраиваясь к нему под бок. Узнав Эпону, Велес не возмутился и не удивился, а только повернулся и осторожно притянул к себе девочку.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Уставшие руки больше не могли выдержать. Дива совершенно не чувствовала их и забеспокоилась, только когда стала стремительно падать.
К тому времени давно уже опустилась ночь. Земля внизу погрузилась во мрак, сквозь который с трудом пробивались редкие тусклые звезды. Выбившаяся из сил Дива стремительно падала, сама не зная куда. Ветер играючи подхватил ее и поволок вперед, пронося мимо лужаек, ровных мест, где можно было опуститься, не рискуя сломать себе шею или погубить дочку. Женщина старалась бороться с ветром, но страх сковывал ее силы, и ей ничего не оставалось, как довериться судьбе.
Раскидистые деревья небольшой рощицы, окружавшей холм, внезапно встали у нее на пути и спасли ей жизнь. Дива увидела темную стену леса и из последних сил попыталась подняться выше, чтобы не задеть крон, как ее учили, но не успела. Протянутые вперед, словно жадные руки злых духов, ветки зацепили ее крылья. Диву перевернуло через голову, послышался громкий треск, и она рухнула на землю, теряя крылья и корзинку с ребенком.
Пробудил ее детский плач. Вскинувшись на голос дочери и сгоряча не чувствуя боли от ушибов, Дива принялась вслепую шарить вокруг.
Ей опять повезло — корзинка с ребенком зацепилась и повисла на кустах. Сама Дива отделалась царапинами от веток и легкими ушибами. Но крылья были сломаны в нескольких местах, их оторвавшиеся части болтались на деревьях, белея в темноте. Всюду валялись перья.
Следы ее падения были слишком хорошо заметны даже ночью и могли бы навести погоню. Дива торопливо собрала, что смогла, бросила обломки крыльев в овраг и закидала опавшей листвой. Конечно, это не остановит погоню, но задержит ее хоть ненадолго. Собрав вещи и поплотнее закутав ребенка, женщина пошла куда глаза глядят.
Дива сама не знала, что ей делать. Она надеялась, что за день-два долетит туда, где живут другие люди, но прошло уже четыре дня, а поблизости не было видно следов человеческого жилья. Вокруг возвышались стеной нехоженые леса, где только звери прокладывали тропинки. Несколько раз беглянка встречалась с обитателями здешних мест. Звери замирали, внезапно наскочив на женщину, и были так поражены, что не трогали ее, а только настороженно разглядывали издалека.
В первые дни Дива ужасно уставала. Отвыкнув ходить, она шла очень медленно — пройдя версту, останавливалась передохнуть и накормить дочку. Но уже на третий день бегства силы полностью вернулись к ней.
За все время пути ей повезло дважды. Первый раз, выйдя к берегу разлившейся реки, она наткнулась на гнездо дикой утки, полное яиц. К тому времени припасов у нее оставалось немного, и Дива обрадовалась находке. Забрав яйца, она в тот же вечер испекла их на огне.
Второй раз — удачей это назвать было трудно — Дива набрела на людей.
Густая чаща леса вдруг раздалась в стороны, и женщина вышла на делянку, окруженную обгорелыми пнями. Вдалеке виднелись колья тына, огораживающего поселение, а прямо перед нею несколько человек рыхлили землю.
Дива сразу поняла, что это были те, кого в ее родном замке немного презрительно именуют смертными дикарями — за то, что живут во много раз меньше и недалеко ушли от животных. Но Велес столько рассказывал о них, что беглянка поняла — это люди.
Она не успела сделать и нескольких осторожных шагов им навстречу, как ее заметили. Люди побросали
