совочек, в другой — рулон туалетной бумаги в футляре на молнии.
— Могу подежурить первым, если не возражаете.
— Что, нервничаешь? Уж не по поводу ли предстоящей ночевки? — поинтересовался Йен.
Ивар дель Хивал пожал плечами:
— Вот доживешь до моих лет, молодой человек, тогда поймешь, что между нервозностью, обеспокоенностью и страхом — большущая разница. А если откровенно — меня сейчас действительно и то, и другое, и третье донимает.
Ухмылка придавала его словам оттенок несерьезности, казалось, он просто придуривается, хотя скорее наигранной была как раз ухмылка. Впрочем, трудно сказать.
— Я разбужу тебя, — заверил Ивар.
В детстве Йен страдал бессонницей, но к концу последнего года средней школы все наладилось. И к этому приложил свою тяжелую руку любимый папочка. Если полный день работаешь да еще в школе от звонка до звонка сидишь, бессонница — просто непозволительная роскошь. А Йен до самого последнего времени понятия не имел, что такое роскошь.
Улегшись на спину, юноша закрыл глаза и заставил себя уснуть.
Внезапно все мышцы натянулись струной, рука инстинктивно потянулась к мечу, однако пальцы не находили рукояти.
— Успокойся, Сильверстоун, — раздался шепот во тьме. — Бояться нечего.
Остальные сладко спали под звездным небом. Во всяком случае, никто не ворочался.
Куда пропал «Покоритель великанов»?..
— Его здесь нет. — Кто-то в отдалении хихикнул. — Не хотелось бы испытать его действие на себе… Но не волнуйся — стоит тебе проснуться, как он будет лежать рядом с тобой.
Воздух, казалось, сгустился, обрел материальные черты, отчего звезды стали переливаться, превратившись в блуждающие огоньки. Эти блуждающие огни, подобно нанизанным на нить самоцветам, собирались в ожерелья, ожерелья тускнели, и в воздухе возник едва различимый женский силуэт — стройная фигура, закутанная с головы до ног в легкую ткань. Изящные руки оставались обнаженными. Женщина будто висела в воздухе, едва касаясь травы крохотными ступнями. Левую руку она положила на грудь.
— Дай-ка я угадаю, — произнес юноша, удивленный собственным хладнокровием. — Призрак из прошлого Рождества, нет?
— Нет. — Лицо незнакомки скрывала тьма, но Йен почувствовал, что его слова вызвали у нее улыбку. — Ах, как здорово вновь помолодеть! — произнесла она. — Столько времени с тех пор прошло…
— Да, немало. — Йен и не расслышал, как подошел Осия. — Как твои дела, Боинн?
— Наверное, неплохо, любовь моя. — Силуэт отвесил нечто вроде поклона. — Старая, усталая… Но меня все еще помнят. Скалы, камни, деревья и травы — прекрасное общество, даже если скалы и неразговорчивы, а травы молчаливы.
Осия снова улыбнулся.
— Мне всегда больше нравилось беседовать с деревьями. Они отменные слушатели. — Сцепив пальцы вместе, он выставил руки вперед.
Ее силуэт на мгновение растаял, будто отдаленный мираж на раскаленной солнцем дороге, и тут же обрел материальность в облике молодой женщины, левая сторона лица у которой была ярко освещена, а правая — скрыта темнотой. Из-под нависших ярко-рыжих кудрей сверкали колдовской лукавинкой глаза. Ее одеянием служили облака, сплетенные светом, а босые ноги и не касались земли.
Вдруг лицо незнакомки нахмурилось.
— Вы принесли мне подарок?
Йен ждал, что же ответит Осия, но потом понял, что взоры обоих устремлены на него.
Подарок? Какой еще подарок?
—
Юноша нагнулся, чтобы действительно взглянуть на отвороты джинсов, однако ничего особенного там не обнаружил, за исключением дорожной пыли, нескольких травинок и маленького желудя.
Не желудь ведь?..
Он уже хотел зашвырнуть его подальше, но тут женщина подала голос:
— Ты посадишь его для меня в землю, когда настанет утро?
— Конечно, посажу, — пообещал Йен. — И водой полью.
Она кивнула:
— Прекрасный подарок. Когда-нибудь он превратится в великолепное дерево.
Незнакомка взмахнула рукой, и перед мегалитами возник гигантский кряжистый дуб с раскидистыми ветвями, взиравший на всех, будто почтенная старуха на любимых внучат.
— Может, тебе или детям твоим когда-нибудь придется переночевать под ним, он всегда будет рад принять гостей в свою прохладную тень. Ну а теперь, чего вам хотелось бы попросить у меня?
Йен будто воды в рот набрал, он понятия не имел, что им от нее нужно.
— Выспаться, — ответил Осия. — И при этом никого и ничего не бояться.
Женщина кивнула в ответ:
— Это я могу для вас сделать. На сегодняшнюю ночь, — Покачав головой, она вздохнула. — Только этого маловато.
— Боинн, — обратился к ней Осия, выйдя вперед и положив руку туда, где должно было находиться ее плечо. — Спасибо тебе.
И тут Йену пришлось перенести небольшой шок. Осия больше не шепелявил, пропали хромота, немощное бормотание… Старик стоял прямо, положив на плечо женщины правую руку, ту самую, парализованную. Которой он и в носу поковырять не мог.
— Это все, что я могу… и хочу сделать сейчас, — пояснила она. — Бывали времена, когда…
— Да, — отозвался Осия, — бывали, Боинн. — Двумя пальцами он коснулся своих губ, после чего поднес пальцы к ее устам. — И я с грустью вспоминаю о них.
Боинн молчала, безмолвствовал и Осия, пока до Йена не дошло, что необходимо что-то сказать в ответ.
— Я бы хотел… выспаться.
— Взамен на такой подарок, как это чудесное дерево? — спросила незнакомка серьезно.
— Разумеется, — заверил ее юноша.
— Да будет так. — Боинн провела ладонью у глаз, и весь мир мгновенно обратился в благодатную темень, непроглядную, ласковую и убаюкивающую…
Внезапно Йен сел, правая рука сама собой потянулась к «Покорителю великанов». Пальцы нащупали рукоять. Юноша тут же вскочил, путаясь в одеяле, и, чуть не завопив, со свистом выхватил меч из ножен.
Он стоял босой на холодной, влажной от росы траве в предрассветной мгле.
Боинн исчезла, вместе с ней исчез и дуб.
Арни Сельмо только натягивал ботинки, а Ивар дель Хивал уже был на ногах, с мечом в одной руке, другая сжимала кинжал.
— Все бронзовые шары Бенизира! Что произошло?
— Успокойся, ничего страшного. — Осия сидел, опершись спиной об один из мегалитов, словно мумия, завернувшись в одеяло, снаружи оставалась лишь голова. Речь его снова была невнятной, правая рука бессильно возлежала на колене. — Просто Йен меня разбудил. А тебе хорошо спалось? — обратился Осия к юноше.
Вопрос этот показался Йену идиотским, но… да, он спал прекрасно. Возможно, впервые за несколько лет. Оглядевшись, Йен впал еще в большее изумление. Солнце уже коснулось краем вершины холма, над головой сияло голубое, в барашках беленьких облачков небо.
Обычное, мирное утро.
Что же, все это было лишь сном? Или чем-то еще?
Он вложил в ножны «Покорителя великанов», потянулся за джинсами… За левым отворотом было пусто,
