тебя, - прошептала, покраснев, Силье.
- Ладно, я буду осторожна, - беспечно пообещала Суль. - И если со мной случится несчастье... это еще не трагедия. Последствия легко устранить.
- Суль, - прошипела Силье.
- Не забывай, Ханна многому меня научила.
- Да, Ханна! Говорят, ты часто ходишь в лес и... экспериментируешь?
- Да, я должна учиться дальше, - Суль тронула свой узелок.
Все в Силье восставало от таких речей, но она пыталась сдерживать себя, иначе могла потерять доверие девочки.
- Это не опасно?
- Не волнуйся. Все будет в порядке.
- И все же я боюсь. Помнишь сказку об ученике колдуна? Он слишком рано начал экспериментировать, и колдовство взяло над ним верх?
- Со мной такого не случится. Ханна сказала, что я могу стать такой же могущественной, как она.
'Тоже мне идеал', - подумала Силье. Но промолчала. Для Суль Ханна была святой.
Глаза девушки-ведьмы засветились каким-то особым светом. Может, потому, что в них отразилось яркое солнце?
- Мне бы только найти того, кто предал весь наш род и убил Ханну...
- Ханна была очень стара. Знаешь, я часто думаю, что она держалась из последних сил только потому, что должна была передать кому-то свои знания.
- Да, - продолжила Суль. - Она пыталась уговорить Тенгеля, но он отказался. Когда я пришла, она была просто счастлива... Да, кстати. Как звали предателя? Хемминг, что ли?
- Да, Хемминг, убийца фогда. Он был порядочной дрянью. Принес нам много горя. Но его уже нет в живых. - Силье положила свою ладонь на руку девочке. - Дружок, пожалуйста, поостерегись. Время сейчас тяжелое... У них суды... Я сказала все, что хотела. Пошли в дом, перекусим. Кажется, у нас еще остался медовый пирог.
- А где Лив?
- С Дагом, во дворце.
- Я, пожалуй, схожу за ней, - сказала вдруг Суль.
- Не сейчас. Позже. - Силье было досадно. Разговор явно не возымел никакого действия на Суль.
Служка сидел на своем обычном месте в Гростенсхольмской церкви. Место было очень удобным, около хора - он мог наблюдать за всеми, но его самого не было видно.
'Фу, какие убогие людишки, - презрительно подумал он. - Вон та грубая баба и крестьянин с одной извилиной явно считают, что уже спасены. Только лучшие, самые ревностные слуги Господни имеют на это право - например, я сам'.
Его худое, желтоватое лицо вытянулось в некое подобие улыбки, при этом обнажились лошадиные зубы и стало заметно, как горят фанатичным блеском глаза.
А что это там делает распутник из Нерхауга? Пялится в декольте соседки. Грех, все погрязли в грехе! Грех должен быть наказан. Служка ясно выдел, как сладострастно оглядывал крестьянин пышные формы женщины.
Служка так увлекся наблюдениями, что пустил слюну. А ведь руки у крестьянина так и чешутся. Небось мечтает о том, как бы залезть в вырез платья своей соседки, пощупать полные груди и скользнуть дальше вниз... А она? Эта порочная женщина сидит и вертится туда-сюда, соблазняя и искушая своими формами грубых мужланов.
Пошли им наказание, Господи, накажи их! Пусть горят в геене огненной. Убей их! Сорви с этой блудницы одежды, пусть обнажится ее подлая плоть. Шлюха... Распутница... Церковный служка смаковал эти ужасные слова, перекатывая их за щеками.
А, крестьянину из Нерхауга уже не терпится. Он уже мысленно насладился грудями и потянулся ниже. Вот он опрокидывает ее на церковный пол, срывает платье и совокупляется!
Служка отстранился, быстро закинул ногу и крепко сжал бедра, в панике вслушиваясь в слова пастора. Слава Богу, он не опоздал. У него еще есть время. Прислуживать он будет чуть позже. Вот и хорошо. Если б идти надо было сейчас, он бы не смог встать, так велико было возбуждение.
Сатана вновь пытался совратить его, но служка остался тверд и непреклонен!
Взгляд заскользил дальше по рядам. Теперь он разглядывал знать.
Вон сидит баронесса Мейден со своей некрасивой дочерью, а рядом сын, зачатый в грехе. И кто это польстился на такую худую уродину? И фрекен еще осмеливается приходить в его, служки, церковь? Церковь, конечно, еще и Божья, но в первую очередь его. Да еще тащит с собой незаконнорожденного отпрыска! Как только пастор все это терпит. Какой-то он нерешительный, честное слово. Приходские дети говорили, что он мягок и многое им прощает. Ха! Да он просто трус. Почти не проповедует о священной каре Господней. Словно никогда не слышал о Страшном Суде, про ад и геену! Стоит ли удивляться, что блуд в приходе процветает?!
Ага! Служка прищурился. Вон семья из Линде-аллее. Как всегда - только мать и двое младших.
А где ее муж? Этот дьявол во плоти. Нет, тут его нет. И ни разу не было. Надо донести.
Старшая дочь тоже отсутствует; никогда не ходит в церковь. А в деревне парень видел ее не раз: соблазнительное тело, зеленые глаза, кошачья мордочка. И черная кошка. Что прикажете о ней думать?
Не бывает в церкви - раз, черная кошка - два, зеленые глаза и бесстыжее поведение - три. Безбожники так и вьются вокруг нее.
Доказательств больше чем достаточно. Вот совсем недавно казнили старуху. Донесли, что она ведьма. Вся вина старухи заключалась в том, что она была горбата и все время разговаривала сама с собой! А на эту девчонку донести куда проще! Все доказательства налицо. Даже ему, святому человеку, после встречи с ней пришлось со всех ног бежать в лес и изгонять сатану. Девчонка точно наслала на него дьявола. Ну, он-то ладно. А бедные молодые парни? Справятся ли с искушением? Падет ли на них милость Божья?
А господин Тенгель? Разве не идут повсюду слухи о его удивительных способностях? Откуда они у него? Уж во всяком случае, не от Бога.
Служка погрузился в мечты. Теперь ему есть с чем пойти в суд инквизиции! Но в Норвегии инквизиция, наверно, называется как-то иначе, но суть одна! У тинга* [Тинг - народное собрание у скандинавов в средние века (норвежск.).] был особый суд для ведьм и колдунов. Давно уже следовало съездить в Акерсхюс и представить доказательства. Тогда ему при жизни поставят памятник. Благодарные люди не забыли бы его. А Бог наградит еще одной звездочкой на небе, хотя он и так уже заслужил не одну. Как ему хотелось занять место поближе к трону Господню! Надо только донести на этих ужасных безбожников. И Бог простит ему все грехи уже здесь, на земле.
Да, жизнь прекрасна!
Три весьма почтенных мужчины критически смотрели на церковного служку сверху вниз, как на какую-нибудь ничтожную тварь. В то же время они разглядывали его с большим интересом. Дело происходило в Осло, в полупустом каменном зале недалеко от дворца Акерсхюс. Голоса их эхом отдавались под сводами:
- Ты выдвигаешь тяжкие обвинения, - произнес главный - сильный пожилой мужчина с неприятной наружностью, - против Тенгеля. Мы уже давно наблюдает за ним. Люди считают его знаменитостью. Будь осторожен, у него много высокопоставленных защитников и друзей. Если б нам только удалось добыть доказательства...
Молодой человек с редкими темными волосами и фанатичным блеском в глазах быстро проговорил:
- Позвольте поехать мне, господин судья! Дайте заняться этим делом и привезти необходимые доказательства.
- Пусть новичок покажет, на что способен, - поддержал третий.
Рядом с этими двумя всемогущий судия выглядел совсем обычным человеком. Он оценивающе взглянул на своего молодого коллегу, проявляющего такое усердие.
- Сколько вам лет, герр Йохан?
- Тридцать четыре, господин судья.
