долине?
Тенгель улыбнулся воспоминаниям. Действительность поблекла, отступила куда-то вдаль, все страшное рассеялось, он погрузился в прошлое, и ему казалось, что на руке у него лежит все та же молодая Силье. Он был наверху блаженства.
Силье придвинулась к нему поближе, легко вздохнула и уснула. А немного позже уснул и он.
А тучи все сгущались на горизонте и не хотели рассеиваться. И вот в аллее порывом ветра вырвало липу. Дерево с шумом упало на землю, увлекая за собой другую липу, стоявшую напротив.
7
Лив шла через маленькое кладбище к новому надгробию, недавно появившемуся там. В руках у нее были цветы. На мгновение она остановилась, читая надпись на камне:
Тенгель Добрый
из рода Людей Льда
1548-1621
и его жена Силье, дочь Арнгрима
1564-1621
Прожили жизнь в любви и согласии
- Какая потеря, - прошептала Лив. - Какая потеря!
Ниже на камне было написано:
Суль Ангелика
из рода Людей Льда
1579-1602
В память об усопшей
У Суль не было своего надгробия. Ведь она даже не была похоронена в отдельной могиле. Возможно, она была сожжена на костре и брошена в общую могилу. Даг пытался вытребовать назад ее останки, но получил категоричный отказ.
Поэтому Лив, Даг и Аре сделали эту надпись в память о Суль. Конечно, сама покойница была бы в ужасе от того, что ее имя упоминается на церковном дворе, но ее родственникам было не до этого. Они слишком много переживали о ней, и теперь ее больше нет.
Лив задержала взгляд на именах родителей.
'Я знаю, зачем вы это сделали, отец, - думала она. - И я не виню вас. Наверное, вы поступили правильно, так было лучше и для вас, и для матери. Она была обречена, а вы бы не смогли жить без неё. Вы освободили ее от ужасной правды и от бесконечных болей. Но нам так одиноко без вас.'
Господин Мартиниус, конечно же, понял, каким образом Тенгель и Силье ушли из жизни одновременно, в одну и ту же ночь. Но он ничего не сказал и позволил похоронить на церковном кладбище этого безбожника и самоубийцу Тенгеля. Ибо разделить его с Силье после смерти он не посмел. А кроме того, здесь покоились язычники и похуже Тенгеля, хотя формально они принадлежали церкви.
Священник позволил также написать на общем надгробии имя Суль. Ведь то, что произошло с ней, уже давно забылось, и охота на ведьм прекратилась. А господин Мартиниус очень полюбил этих живых и деятельных, отзывчивых потомков Людей Льда и рода Мейденов.
Лив все вспоминала. Она думала о том, до какого бы возраста дожил бы Тенгель, если бы он не ушел из жизни вот так. Он казался вечным. Ханна... Нет, Ханну она почти не помнила. Но та дожила до преклонного возраста и прожила бы еще дольше, если бы ее не убили.
Удрученно думала Лив о и собственном внуке, только что родившемся. Как сложится его жизнь... 'Нет, я люблю его, - решительно сказала она самой себе. - Я его люблю!'
Лив посадила цветы около могилы и полила их водой. Затем она пошла к надгробию Мейденов, здесь же, на кладбище. Там покоилась старая баронесса. И Шарлотта вместе с Якобом. И вот еще новая могила - жены Таральда, Суннивы.
Лив и там посадила цветы.
Возле могилы Суннивы сидел, как обычно, сын Лив. Она положила руку ему на плечо.
- Ее все любили, - сказала Лив утешающе.
Таральд поднялся.
- Вы не можете понять меня, матушка! Вы ничего не знаете о той скорби, которая горит во мне и убивает меня!
Он бросился прочь с кладбища, а Лив ощутила угрызения совести. Она не предполагала, что могла обидеть его.
Священник, господин Мартиниус, вышел из церкви и заметил Лив. Он сразу же подошел поприветствовать ее.
Они поговорили немного, и священник спросил:
- Вы сегодня чем-то опечалены, баронесса?
Она встрепенулась.
- Это заметно? Да, возможно, что так. Меня тревожит не только глубокое горе моего сына, но и моя дочь Сесилия. Она находится при дворе в Копенгагене.
Господин Мартиниус вопросительно смотрел на нее. Да, он слышал о Сесилии.
- Она очень несчастна, господин Мартиниус. С детьми все в порядке: она заботится о двух крошках. Девочку зовут Леонора Кристина, и еще там есть маленький мальчик, к вящей радости короля. Но мать этих детей, госпожа Кирстен, настроена крайне недоброжелательно к Сесилии. Ей не разрешается съездить домой, чтобы проведать нас... нет, не буду больше жаловаться вам! Я слышала, вы собираетесь жениться, господин Мартиниус. Я искренне рада за вас!
- Благодарю! Да, мы любим друг друга с юных лет. Ее зовут Жюли, и наши дома стояли по соседству. Она была дочерью настоятеля в нашем приходе. Очаровательное создание, такое чистое и прекрасное. Когда я был юношей, я мог только мечтать о ней, но после того как стал священником, я осмелился к ней посвататься. И представьте себе, она ответила согласием!
- Как это чудесно! - улыбнулась Лив. - Я бы тоже так поступила, если была бы мужчиной. И я вас понимаю, так как Даг, мой муж, - это любовь моей юности. И мы с ним до сих пор вместе.
- Да, это так и бывает, - ответил священник.
- Так вот, у нее есть друг, - продолжала Лив в задумчивости.
Господин Мартиниус изумился.
- У кого? У моей Жюли?
- О, нет, простите меня, я имею в виду свою дочь Сесилию. У нее есть друг, который помогает ей и защищает от нападок госпожи Кирстен. Он граф, и зовут его Александр Паладин...
- Какое благородное имя!
- Да, действительно... но я не очень разобралась в их дружбе. Когда Сесилия пишет о нем, то она явно чего-то не договаривает. Она как будто бы немного влюблена в него. А он нет, как я понимаю. Во всяком случае, король Кристиан очень ценит мою дочь за то, как она воспитывает его детей. Он часто навещает их, и дети всегда хорошо говорят о Сесилии, поэтому король доволен. И этот граф, в свою очередь, замолвил за нее словечко перед королем, насколько я могу понять. Фрейлина госпожи Кирстен недолюбливает Сесилию, но ничего плохого она ей сделать не может, раз моей дочери покровительствует сам король. О, я вас утомила! Но мне так печально, и если бы я только могла поехать навестить ее! Но у нас сейчас в Гростенсхольме нелегкие времена, и я не могу оставить дом...
Она умолкла. Ей не хотелось рассказывать посторонним о хлопотах с Кольгримом.
После смерти Тенгеля роль Аре в семье изменилась.
Он всегда оставался в тени, но теперь же стал полноправным хозяином усадьбы. Поистине Аре сделался главой семейства. Пока Тенгель был жив, Аре самоустранялся из любви и почтения перед ним, - подчас даже бессознательно. И сам Тенгель не подозревал, какое влияние он имеет на своего младшего сына.
Ни один из детей так не любил Тенгеля, как Аре. Да он и сам толком не понимал этого. Аре был наследником Линде-аллее, а теперь он начал заниматься еще и усадьбой: и он взялся за это со всей ответственностью!
Мета наблюдала за тем, как ее муж вникал во все премудрости крестьянского хозяйства. Усадьба была не такой уж большой, но с течением времени Аре расширил владения и обустроил все хозяйство. Другие крестьяне в округе перенимали его нововведения. Аре распахал новые земли в лесистой местности. Да и сам лес он использовал гораздо лучше и с большей пользой для хозяйства. И хорошо готовился к следующему севу...
Мета гордилась своим мужем. И ее саму воспринимали как главную хозяйку в округе.
Мало кто из других крестьянок знали о ее прошлом. Никто и не предполагал, что когда-то она была
