Ирья молчала. Что ей было ответить? Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Будто внутри ее - целое море усталости и пустоты.
'Отец рассчитывает на меня, - подумала она. - Я не могу подвести его'.
Но вместе с тем она понимала, что отец, братья и сестры могут справиться сами. А здесь, в Гростенсхольме, с ребенком будет сладить посложнее...
- Может быть, ты...
Она сразу не поняла. И переспросила его:
- Что ты хочешь сказать?
- Нет, я и просить тебя об этом не могу.
- Что ты, говори же.
- Может, ты родишь мне ребенка.
До сих пор Ирья сидела молча, но теперь она, задохнувшись, вскочила с кресла, подхватила свой узелок и бросилась вон из комнаты. Она выбежала из ворот усадьбы и направилась по дороге, ведущий в Эйкебю.
Зима была бесснежной, воздух сырым, и поля и луга лежали мокрые, полузамерзшие.
Когда дорога начала поворачивать к Эйкебю, Ирья остановилась и передохнула.
Отец... с его суровым аскетизмом и набожностью... И он вечно использует других...
Непринужденное общение в усадьбе Гростенсхольм и Линде-аллее - этого больше нигде не встретишь.
Все сестры, племянники и племянницы потребуют от Ирьи, чтобы она была с ними неотлучно; ее будут использовать, как использовали ее бедную мать. Пока она не умрет, и ее не похоронят.
Могла ли она надеяться на другую жизнь? Выйти замуж? Но кто захочет жениться на Ирье - большой, неуклюжей и кривоногой? Былинка!
Таральд из Гростенсхольма, возлюбленный всей ее жизни, захотел взять ее в жены. На унизительных условиях.
Могла ли она ответить ему 'нет'? Не безумие ли это с ее стороны? И это она-то отказывает - она, ничтожнее которой нет никого на свете?
Но последняя просьба Таральда была ей невыносима! Использовать ее как самку, которая родила бы ему детей?
Глупенькая Ирья, а как же еще она родит детей? Да еще с Таральдом!
Которое из унижений больнее? Физическое рабство в Эйкебю или душевные муки в Гростенсхольме?
Ирья вдруг очнулась и поняла, что она уже долгое время стоит на одном месте.
Тогда она приняла окончательное решение и двинулась по направлению к Эйкебю.
Настроение в доме было мрачное. В гробу лежала мать, отец же находился в другой комнате со всеми многочисленными ребятишками.
Он с облегчением поднялся навстречу Ирье.
- Ну, наконец-то, - сказал отец. - Приготовь-ка нам поесть, девочка, мы сегодня еще не ужинали!
Ирья набралась смелости и ответила:
- Приготовьте себе ужин сами, вы ведь взрослые люди, и вас здесь много! Я пришла только проститься с моей бедной матерью и сразу же возвращаюсь назад, в Гростенсхольм!
- Как? В своем ли ты уме? Ты собираешься оставить нас в такую минуту?.. Но ведь твой долг в том, чтобы...
- Мой долг быть рядом с моим господином и мужем, а не надрывать тут у вас, как бедная мать. Я собираюсь выйти замуж, - выпалила Ирья все разом и выбежала из комнаты. Она простилась с умершей и повернула обратно в Гростенсхольм.
А в усадьбе тем временем происходило следующее.
Лив ничего не знала о разговоре Таральда с Ирьей.
Но ее очень беспокоило, что девушка покидает их. Беспокойство это возникло по многим причинам. И естественно, по причинам практическим, ибо Ирья для обитателей усадьбы была больше, чем простая нянька. Как они будут жить без ее преданной и нежной дружбы? Кольгрим стоял у окна. Ему скоро исполнится три года.
- Когда придет Ирья? - капризно спрашивал он. Лив подняла голову от шитья. Скрывая отчаяние, она наигранным голосом произнесла:
- Ирья ушла от нас, Кольгрим. Ей необходимо жить у своего отца и помогать ему. Ты ведь знаешь, что у нее большая семья.
Мальчик обомлел от изумления. Он уставился на дорогу, ведущую из усадьбы Гростенсхольм в Эйкебю, по которой ушла Ирья.
Затем он издал протяжный крик и высунулся в окно.
- Ирья! - кричал он. - Ирья!
Лив подбежала к нему и попыталась оттащить его от окна.
- Ирья вернется, - умоляюще произнесла она, пытаясь отвлечь его внимание.
Кольгрим брыкался как сумасшедший, не переставая громко выть.
- Даг! Таральд! На помощь! - в ужасе прокричала Лив.
Оба они поднялись в комнату, откуда доносились крики. Общими усилиями взрослые заставили мальчика лечь на кровать Ирьи, так как его собственная была с высокими краями, как у всех детей.
- Как! Он плачет! - изумленно произнес Даг. - Он плачет!
Слезы потекли по лицу Лив.
- Бедный ребенок! - прошептала она. - Бедный ребенок!
- Мы должны вернуть Ирью, - сказал Даг, пока другие удерживали Кольгрима на кровати. Таральд сделал глупость: он зажал рот мальчика рукой и тотчас же был укушен.
- Я сделал все, чтобы умолить Ирью остаться, - простонал он, зажимая рану на руке. - Я даже предложил ей свою руку и сердце.
- Ты сделал это? - переспросил Даг. - Ну, наконец хоть один разумный поступок. И что же она ответила?
- Она убежала от меня.
- Милый Кольгрим, - ласковым тоном произнесла Лив, пытаясь утихомирить мальчика, но тот орал еще пуще. Опасаясь худшего, она выкрикнула Таральду, стараясь перекричать Кольгрима: - Так почему же она ответила нет?
- Я и сам не пойму, почему, - выкрикнул он в ответ. - Я предложил ей титул баронессы и обеспеченное будущее в Гростенсхольме, - да замолчи ты, маленький негодник! - и хотя я не мог обещать ей своей любви, я тем не менее сказал, что буду питать к ней самые дружеские чувства, ибо мне уже никогда не жениться из-за этого... И вы представляете, она убежала от меня. Я к тому же предложил ей иметь со мной детей - возможно, именно это ее и испугало. Может, она побоялась очередного подменыша.
Лив выпрямилась, забыв о ревущем ребенке. Эта мягкая, спокойная женщина вдруг превратилась в дикую кошку.
- Ты всегда был самым неразумным из наших детей, Таральд! Сесилия и то умнее тебя!
Таральд возмутился.
- Разве я не выполнил своего долга? Разве вы не замечаете, как расцвела усадьба в моих руках, как поправились наши дела? А может быть, я не исполняю своих отцовских обязанностей по отношению к мальчику?
- Я говорю сейчас о другом. Ты рачительный хозяин, но ты ничего не смыслишь в отношениях между людьми. Ты словно слон в посудной лавке!
Таральд не нашелся, что ответить своей матери: он чувствовал себя совершенно потерянным.
- Да помогите же мне, - простонал Даг. - Я не могу справиться с мальчиком!
- Нет, ты только подумай! - не унималась Лив. - Ирья обижена этим идиотом, каковым является наш сын, и теперь наше будущее будет вечно омрачено этим ребенком, которого нам не унять...
Внезапно она замолчала.
- Ирья возвращается назад! - воскликнула она, глядя в окно. - С узелком в руках. Разве это не Ирья, вон
