- Многие Люди Льда умели колдовать, мой дед тоже умел, но он предпочитал этим не заниматься.
- Ну и глупо!
- Нет, милый, это вовсе не глупо. Но тебе не следует забывать, что ты не только из рода Людей Льда, но и из рода Мейденов. Ты маленький барон.
- Мейдены - это ерунда, - возразил Кольгрим. - Я хочу колдовать.
- Твоя бабушка, которая, как говорят, была очень красива, умела передвигать взглядом вещи. Об этом рассказывали твои дедушка с бабушкой Даг и Лив.
Глаза у Кольгрима округлились.
- Передвигать вещи? Как это?
- Ну, допустим, ты смотришь на этот стакан... И вот бабушка могла, глядя на него, передвинуть его ко мне, например. Понял?
Мальчик уставился на стакан:
- Ну, передвигайся же, глупый стакан. Он стоит на месте, - жалобно произнес он.
- А ты как думал? Твоя бабушка Суль училась этому искусству много лет.
Сесилия посмотрела на взрослых и вздохнула:
- Вы знаете, у меня такое чувство, что я это уже пережила. Пугающее и очаровывающее чувство.
Даг и Лив посмотрели друг на друга. От Аре они слышали последние слова Суль: 'У меня такое чувство, будто я вернусь назад. В новом, молодом обличий'.
Сесилия, разумеется, знала о том, что она очень похожа на Суль. Но ее последние слова она никогда не слышала. Даг и Лив были не очень уверены в том, что она воспримет их правильно. И потом, Сесилия хотела быть прежде всего самой собой. А не каким-то другим человеком, который 'вернулся назад'.
- Он двигается! - закричал Кольгрим. - Смотрите, тетя Сесилия, - стакан двигается!
- А, ты обманываешь меня, маленький хитрец!
- Я не обманываю!
- Ты думаешь, я не вижу, где твоя рука? Иди ко мне, Кольгрим! Не пойти ли нам с тобой погулять и поискать чего-нибудь по-настоящему ужасного?
- Да! - выкрикнул мальчик. - Мама, я пойду гулять!
Ирья помогла ему одеться, благодаря в душе Сесилию за то, что она уведет мальчика из дома. У Ирьи вот-вот должны были начаться роды, поэтому ей было особенно некогда возиться с Кольгримом. А Лив хлопотала по хозяйству в связи с рождественскими праздниками.
Все были заняты своим.
Повивальную бабку предполагали позвать в самый сочельник.
Сесилия упрекала своего брата:
- Что, ты не мог спланировать это событие более разумно, Таральд? У кого же перед самым Рождеством будет время принимать роды?
- Сесилия, не дергай Таральда понапрасну, - попросила Лив. - Вспомни, какие страдания он пережил в этом доме, когда появился на свет его ребенок!
- Ну, страдания-то достались не ему. И сейчас тоже предстоит мучаться Ирье, а не Таральду.
- Есть же и душевные страдания, Сесилия, не будь такой циничной.
- Вы думаете, я не понимаю всей серьезности положения? - ответила Сесилия и громко выкрикнула: - А где мое маленькое чудовище?
Из ниоткуда вынырнул Кольгрим и забрался на колени к своей обожаемой тете.
- Пойдем, погуляем вместе, малыш, - сказала ему Сесилия. - Думаю, что наша помощь здесь не понадобится. Мама Ирья скоро подарит тебе маленького брата или сестричку. Что ты скажешь на это?
Кольгрим схватил со стола нож и начал тыкать им в пространство. Глаза его загорелись от восторга.
- Нет, знаешь ли! - сурово сказала Сесилия. - Если ты будешь вести себя так с малышом, то я не возьму тебя с собой на большой праздник всех колдунов. Тебе там не посчастливится, ибо выйдет большой- пребольшой тролль в тысячу раз больше всей усадьбы Гростенсхольм - и спросит: 'Хорошо ли вы обращались с теми, кто младше вас?' Потому что это очень важно для троллей, понимаешь.
Кольгрим удивленно кивнул. Он был так очарован рассказом Сесилии, что не мог отвести от нее глаз. А Сесилия продолжала:
- И все ответят 'да', - но потом главный Тролль посмотрит на тебя повнимательнее и скажет: 'А вот Кольгрим плохо обращался со своим младшим братиком, или сестричкой', - он покажет на тебя пальцем и выкрикнет: 'Вон отсюда! Вон! Видеть тебя не желаем, ибо ты не настоящий тролль. Ты плохо обращался с младшими, поэтому больше никогда не будешь с нами!' И все тролли прогонят тебя со своего праздника. Разве ты этого хочешь, Кольгрим?
Он затряс головой.
- Будешь плохо себя вести с малышом?
- Нет, никогда в жизни! А когда мы окажемся на празднике троллей?
- Сначала немного подрасти. Когда ты будешь доставать до вон того щита на стене, тогда я возьму тебя с собой.
Кольгрим измерил глазами расстояние от пола до щита. Потом взгляд его устремился на другие предметы в комнате. Не подставить ли ему стул, чтобы поскорее достать до щита?
- Я буду вести себя хорошо. И с малышом тоже.
- Вот и чудесно. Я очень рада за тебя, Кольгрим. Ты мой лучший друг!
Он обнял ее за шею, так что она заглянула прямо в его желтоватые глаза.
- А у тебя нет других друзей? - ревниво спросил он.
- Нет, - сказала она усталым голосом.
Даг, присутствовавший в комнате и слышавший всю эту историю с троллями, рассудительно сказал Сесилии:
- Лучше бы ты поговорила с мальчиком о христианской этике, чем...
- Но именно это я и сделала, отец! Я только вложила ее содержание в иную форму. Неужели вы не понимаете, что для мальчика большее значение имеют именно все эти образы? И именно сегодня он слушал меня особенно внимательно.
- Да, мы это поняли.
- А ведьмы тоже придут на праздник? - полюбопытствовал Кольгрим.
- Конечно же! Их будет много-много! И еще водяные, гномы, домовые, русалки...
- А колдуны?
- Их будет видимо-невидимо! Кольгрим вздохнул от счастья.
- Ну, а теперь собирайся поскорее! Мы пойдем навестить тетю Мету в Линде-аллее. Она, наверно, уже испекла хлеб к Рождеству, и тогда мы с тобой заберемся на кухню и отщипнем себе по кусочку!
- Точно! - с восторгом подхватил Кольгрим.
Даг неодобрительно покачал головой. Все эти россказни - совершенное безумие, но он никогда еще не видел Кольгрима таким сияющим от счастья. Поэтому ему оставалось лишь удивляться этим странным педагогическим методам Сесилии.
- А как ты думаешь устроить праздник троллей? - шепнул он дочери, когда они уже выходили из комнаты.
- Ну, к тому времени он уже вырастет из своих иллюзий и станет взрослым, - ответила Сесилия.
Она с ребенком покинула дом как раз в тот момент, когда у Ирьи начались схватки.
11
Повивальная бабка развела руками.
- Снова принимать роды у Людей Льда? Одна я с этим не справлюсь. Мне теперь никогда не забыть прошлого раза!
Она захотела, чтобы ей помогал юный Тарье. 'Ибо господин Тенгель верил ему'.
После некоторых сомнений решили призвать на помощь Тарье.
Ему уже минуло восемнадцать лет, и это был невысокого роста юноша, с выразительными, резко очерченными чертами лица, с таким проницательным взглядом, что люди при встрече с ним начинали припоминать за собой старые грехи. Его близкие знали, что он делает успехи в университете, изучая искусство врачевания в течение всех этих лет. Он оказался достойным наследником Тенгеля, и к тому же
