нужную комбинацию цифр и цвета, когда мощная ладонь легла на портативный аппарат, и холодные бесцветные глаза уставились в глаза итальянца:
- Ты что, смерти хочешь? - Лоренцо впервые слышал, чтобы полковник почти визжал. - Прекратить игру! - заорал он. - Немедленно отправить остаток средств нашим представителям, - он нажал на клавишу 'конец игры'. Кто-то из сопровождения полковника тут же переправил остаток средств - полтора миллиарда экю - на другой счет, а еще через мгновение в зал ворвалась полиция.
Во всеобщей толчее Лоренцо, еще не пришедший в себя от игры, сказал обречено полковнику:
- Жаль, что вы не дали мне сделать этот ход.
- Ты что, так и не понял? - Султан чуть не сбил с ног полицейских, которые его держали. - Идиот! Это был бы, наверно, последний ход в твоей жизни, а так, он махнул рукой, - может, еще и поживешь.
***
В управлении полиции Георгий Савинов расслабленно сидел в мягком кресле и по глотку отпивал глинтвейн.
В зал доставили задержанных, одного из которых подвели к Георгию Ивановичу.
- Это тот, кого вы просили показать, - отрапортовал сержант.
- Спасибо, - ответил Жора и добавил: - Принесите еще глинтвейна для этого человека. - И, заметив недовольное лицо сержанта, успокаивающе сказал: - У него был трудный день.
Сержант отошел, а Георгий Иванович указал на кресло рядом с собой, сказав стоявшему перед ним итальянцу:
- Садитесь!
Два человека с интересом рассматривали друг друга и, после того как принесли глинтвейн, Савинов спросил:
- Зачем?
- Я не могу открывать чужих тайн, - ответил Лоренцо.
- Значит, все-таки организация, - вздохнул Жора, - а жаль, из вас вышел бы прекрасный мошенник.
- По-моему, я и так не плох, - возразил итальянец.
- Увы! - отреагировал оппонент. - Вы не знаете меры, молодой человек, и потом, если вы действительно любите все красивое, в частности, красивую игру, то этим можно заниматься легально.
- Это не входило в наши планы, - сухо парировал тот.
- И снова жаль. Когда к игре примешиваются посторонние обстоятельства, чувства либо взвинчиваются, либо притупляются, и тогда ты уже не игрок. Поэтому вы и проиграли.
- Я не проиграл, - напыщенно сказал итальянец, - нас грубо прервали.
- Я так и думал! - с досадой и в то же время с облегчением воскликнул Жора. - Вы слышали, капитан? - обратился он к стоявшему рядом с ними Тони. - Что я вам говорил?
Тот с сожалением покачал головой.
- Кто-то из начальства? - сочувственно продолжал спрашивать Савинов, снова обращаясь к итальянцу.
- Да, это полковник, - кивнул тот.
- Что ж, - вздохнул Жора, но тут же в его речи мелькнула искра воодушевления, - однако, у нас есть шанс разрешить наш спор. Ведь вы собирались ставить, когда вас прервали?
- Да, - сказал Лоренцо, загораясь прежним огнем. Казалось, что для него нет ничего важнее, чем решить вопрос: выиграл он или проиграл. - Я поставил бы на шесть черное все оставшиеся деньги.
- Проклятье, - воскликнул с досадой капитан полиции, - я этому вашему полковнику устрою сладкую жизнь!
- Неужели? - только и спросил Лоренцо Георгия Ивановича, и по его глазам уже понял правду, однако, следуя его кивку, взглянул на табло, где замерли цифры последнего розыгрыша. Там стояло восемнадцать красное.
Два чувства хлынули в душу итальянца: горечь поражения и восхищение этим человеком, который все- таки дождался своего часа, который не выиграл, может быть, сам, но заставил проиграть его, Лоренцо Тирандетти. И эти три хода, совпавшие с сервером, когда он не ставил, и четвертый, когда он сделал ставку, отпечатались в мозгу Лоренцо как шедевр интуиции человека, улыбнувшегося ему напоследок и неторопливо бредущего меж опустевших столов полицейского управления.
23.
После вчерашнего я довольно зол. Не люблю, когда на моем пути встают нелепые препятствия. Поэтому я с утра допытываюсь у своего проводника о вчерашних событиях, но он молчит как рыба, и меня это злит еще больше. Ну разве могу я поверить, что он вообще ничего не заметил, когда я отсутствовал, по крайней мере, несколько часов. Очевидная ложь заставляет меня сильно сомневаться в его лояльности по отношению ко мне, а, кроме того, подозревать, что истинной целью его миссии является наблюдение за мной, а не обычное паломничество в Шамбалу, в чем он пытается меня убедить.
Это подтверждается еще и тем, как легко этот монгол прошел вчера сквозь зеркало. Я уже не говорю о том, что неоднократные попытки прощупать его мозг заканчивались для меня головной болью. В общем, связался я с крайне подозрительной личностью, и мне это, с учетом прошедшего испытания, совсем не нравится. Но делать нечего. Вокруг пустыня, и выбор проводников здесь слишком ограничен.
Позавтракав, мы отправляемся в дорогу, и снова мое сознание убаюкивается мерно вздымающейся спиной проводника. Надоел.
Однако терпеть мне его еще больше суток. Он сказал, что завтра к обеду будем в Шамбале. Быстрее бы. Но это, к сожалению, невозможно. Верблюд, в отличие от машин, имеет всего две скорости: обычную и быструю. Так вот, на последней долго не продержишься. И дело не в том, что верблюд быстро устает, а в том, что то место, на котором сидишь, становится похожим по ощущениям на шлифовальный круг, а это, доложу я вам, не очень приятно.
Пролетел - нет, слово 'пролетел' можно употребить для красоты, но на самом деле этот день тянулся также бесконечно, как бесконечны межпланетные перелеты в сравнении с мгновенными, межгалактическими - так вот, прошел и этот день. И перед сном я отнюдь не чувствую себя счастливым, ибо радости или даже удовлетворения от приближения к своей цели я не испытываю.
Кроме того, пару раз за прошедший день у меня возникало нечто, похожее на галлюцинацию: какой-то человек, внешне напоминавший меня, но без верблюда, отчаянно пытался убежать далеко вперед. Но, когда я кричал Алдару, указывая ему на маячившую впереди фигуру, тот говорил, что ничего не видит. Беглец же тем временем исчезал за барханами. По правде говоря, я все же решил в обеденное время поискать его следы, но ничего не нашел. Все это мне очень не нравилось. Главным инструментом в этой жизни я считаю свое ясное, кристально-чистое сознание, а этот померещившийся мне тип заставлял сомневаться в себе. Главное, уж очень он напоминал того, которого я видел вчера в зеркале, но все мои магические знания не могли объяснить этого артефакта. Поэтому, засыпая, я немного нервничал.
***
Сегодня Кардалеон весь переливается от радости. Он говорит, что мои успехи в области духовного совершенства оказались неожиданно для него на очень большой высоте, ибо я вчера стала человеком, имеющим полное самосознание, то есть, сумела признать в себе не только хорошее, но и плохое. Мой ангел говорит, что из-за этого наше взаимопонимание перейдет даже на новую ступень, не говоря уже о преодолении неудач последнего времени.
Весь этот длинный день в пустыне пролетел для меня почти незаметно, поскольку Кардалеон носился вокруг как курица с яйцом, созывая своих друзей, распевая гимны и дифирамбы, отчего я сперва смутилась, а потом долго по-доброму смеялась над традициями ангельского мира. Поэтому к вечеру, когда пришла пора спать, на душе у меня было легко и радостно. Лишь мысль об Оги Валентайне облачком проплывала по бездонному небу моих чувств, но уж если солнце за целый день не сломило ликования моей души, то Оги Валентайн не имел даже шанса добиться этого.
***
Проснувшись, я оглядел горизонт, и будь я проклят, если примерно в полукилометре от нашей стоянки на песке не сидел человек. Но в тот же миг, как я привстал, чтобы ткнуть в плечо своего проводника, вчерашняя галлюцинация быстро вскочила и бросилась бежать. Пока Алдар протирал свои узкие глаза, ее и след простыл. Обругав их обоих, я принялся за завтрак, и через полчаса злой, но удивительно
