нежно сжимать ее грудь. Затем с той же ястребиной быстротой рука его скользнула вниз, и, раздвинув ее бедра, он проник в тесное лоно.
Эмма ахнула, плотно сжала ноги. Руки ее судорожно вцепились в его руку, стремясь остановить нежданное вторжение, но он не сдавался, решительно и невозмутимо продолжая движение среднего пальца, а большим потирая тугой узелок, где в этот миг сосредоточились все ее ощущения. Закрыв глаза, она пыталась побороть разгоравшиеся в ней чувства, но это оказалось невозможным. Отдавшись им полностью, Эмма вскрикнула и выгнулась навстречу его прикосновениям.
- Считаешь, Фальк доставил бы тебе такое же наслаждение?
- Не-ет. О, пожалуйста! - умоляла она, стеная и всхлипывая, в то время как палец его безостановочно продолжал свои движения, постепенно ускоряя их.
Эмори удовлетворенно наблюдал за женой - ему нравилось смотреть на ее пылающее страстью лицо, горящие желанием глаза, извивающееся под его рукой тело, наслаждаясь ее стонами и вздохами. Однако внезапно его поразила неприятная мысль: настоящие леди - это все знают - не получают удовольствия от близости с мужчиной.
Все глубже погружая в нее палец, Эмори смотрел, как она приподнимается в ритм его движениям, и хмурился все больше и больше. Бог свидетель, она вела себя не как благородная дама, тем более не как герцогиня. Голова ее отчаянно моталась по подушке, ноги широко раскинулись, чуть согнувшись в коленях, а пятки упирались в постель с каждым движением бедер, вздымающихся вверх в поиске обещанного удовлетворения.
Хмурое выражение его лица сменилось мрачной гримасой, когда Эмма стала громко вскрикивать. Эмори остановился и откинулся на подушки, угрюмо разглядывая балдахин над кроватью.
Эмма открыла глаза, потрясенная его поступком. Тело ее отяжелело и ныло от неудовлетворенного желания. При виде сердитого лица Эмори она сначала не поняла, в чем дело, но затем взгляд ее упал на его плоть, на этот его странный отросток. Он был большим и прямым как палка. Решив, что муж наказывает ее за упоминание о Фальке, Эмма неожиданно прильнула к нему, застигнув Эмори врасплох. Ей казалось, что она поступает очень разумно: в конце концов если конь не идет к всаднику, всадник должен сам вскарабкаться на коня. И она решительно оседлала его бедра.
Мрачность Эмори исчезла, но ее сменила досада. Эмма на миг задумалась об этом, но затем инстинктивно потерлась о его плоть.
- Что ты делаешь? - спросил Эмори возмущенным тоном и схватил ее за талию, собираясь стащить с себя, но Эмма вновь потерлась об него, и он замер, крепко сжимая ее, но не отдаляя. Лицо его окаменело.
Постанывая от удовольствия, Эмма продолжала свои движения. Руки ее упирались ему в грудь, она наслаждалась ощущением твердой мужской плоти. Эмори лежал неподвижно, чувствуя невероятное возбуждение. Он попытался было снять с себя Эмму, но такой подвиг оказался ему не под силу. Вместо того чтобы угаснуть, желание его нарастало с каждым мгновением. Не выдержав, Эмори приподнял свою буйную женушку и опустил ее на копье своей страсти, затем перевернул на спину и овладел инициативой.
Эмма с радостью приняла эту перемену, ведь ей было трудно поддерживать ритм движения, как ранее делал он. От напряжения ее удовольствие не увеличивалось, а скорее спадало. Она уже было решила, что все испортила, но Эмори вновь опустил руку и стал возбуждать ее.
Когда Эмма возобновила стоны и вскрикивания, Эмори что-то буркнул. На миг она смолкла и сжалась, на пылающем лице проступили растерянность и робость. Но ее внезапная сдержанность не только не усилила его наслаждение, а напротив - резко ослабила. Тогда Эмори вновь стал ее возбуждать, и Эмма сразу откликнулась, вздрагивая и извиваясь и повторяя рыдающим голосом его имя, благоговейно и радостно, словно он был Богом. Эмори почувствовал себя мощным и великолепным, желание загорелось в нем неистово и яростно. Казалось, он может проскакать на ней всю ночь... И он мысленно возблагодарил небо и глупца по имени Фальк.
- Доброе утро, милорды! День хорош, и вы прекрасно выглядите оба.
Блейк не мог не ответить улыбкой на лучезарную улыбку Эммы, которой она одарила его, проходя на кухню.
- Кажется, у нее сегодня отличное настроение?
- Угу, - сумрачно пробормотал Эмори. Брови Блейка недоуменно взлетели: его друг со стуком опустил кружку и насупился.
- Что-то неладно?
- Да нет, - Эмори поднял кружку и, не донеся до рта, вновь грохнул ею об стол. - Наша первая брачная ночь была поспешной и для нее мучительной.
Блейк понимающе кивнул:
- Да уж, обстановка была напряженной.
- Вот именно, - проворчал Эмори, отхлебнул эля и опять грохнул кружкой о стол. - Именно поэтому я и не стал потом к ней приближаться: хотел дать ей время освоиться... Чтобы воспоминания о том испытании несколько изгладилась из ее памяти.
- Хм-м... - протянул Блейк, боясь неосторожным словом положить конец откровенному разговору. А он становился все интереснее и интереснее.
- Так вот, прошлой ночью... - Эмори замолчал в нерешительности и нахмурился.
- Угу, - кивнул Блейк, деликатно отводя взгляд в сторону. Затем он посмотрел на друга и уточнил: - Как я понял по ее сегодняшнему поведению, все увенчалось полным успехом?
Эмори поморщился:
- Она не перестает улыбаться с той самой ночи. Это непристойно.
Укоризна, явно прозвучавшая в голосе Эмори, заставила Блейка расхохотаться. Он весело шлепнул друга по спине.
- Ей-богу, дружище, мне бы твои проблемы! У тебя роскошное поместье... Никаких навязчивых родственников или родителей жены. За исключением, разумеется, лорда Рольфа. И в придачу жена, которая радуется и получает удовольствие, когда спит с тобой. По-моему, тебе грех жаловаться!
Эмори недовольно передернул плечами и упрямо продолжил:
- Но считается, что настоящие леди не получают удовольствия в постели.
Блейк вздохнул.
- Тебе с ней приятно? - Эмори удивленно посмотрел на друга. - Разве ее удовольствие умаляет твое? - терпеливо продолжал допытываться Блейк и ухмыльнулся, когда в ответ глаза Эмори радостно сверкнули.
- Нет, не умаляет. По правде говоря, это меня разжигает...
- Тогда тебе не стоит об этом беспокоиться, - беспечно заключил Блейк.
Эмори снова свел брови:
- Но истинные леди не получают удовольствия...
- Да-да, - перебил его Блейк. - Я много раз слышал утверждения священников, что леди только терпят это и тому подобное. Но в конце концов священники всего лишь люди, а людям свойственно ошибаться. Так что же: ты будешь сидеть и стенать по этому поводу или наслаждаться выпавшим тебе счастьем?
- Полагаю, и то, и другое, - честно признался Эмори.
Блейк трагически закатил глаза и сухо заметил:
- Тогда иди жалуйся кому-нибудь другому. У меня нет времени выслушивать нытье тупицы, не умеющего радоваться своей удаче.
С этими словами он вернулся к трапезе, и Эмори ничего не оставалось, как последовать его примеру...
- Миледи?
- В чем дело, Сиберт? - осведомилась Эмма, продолжая помешивать варево, кипевшее в котелке над огнем. Она снова готовила отвар дамианы для мужа. По ее мнению, всем будет лучше, если его пыл не остынет до того, как они зачнут наследника. Король полагался на нее, рассчитывая, что она защитит его от Бертрана и его алчной матери. Тем паче прошедшая ночь показала ей, что на самом деле представляет собой 'осуществление брака', то есть соитие. Оказалось, что Эмма вовсе не против его повторения.
- Миледи!
Эмма перевела взгляд на озабоченное лицо дворецкого. Вид у него был раздраженный, что случалось с
