Сэндзё Киони
Последнее лето в Ильзенге
Сэндзё Киони.
Последнее лето в Ильзенге
Пролог. 2044 год.
Площадь, несмотря на сумерки, или, наоборот, благодаря привнесенному ими налету интимности, была переполнена молодежью, словно поднос - горохом. Огни магазинов по периметру, молочно-белые неяркие фонари, парочка фонтанов, а в центре памятник, который всегда поражал заезжих путешественников своей солидностью: его массивность подавляла, теперь таких уж не делают... Молодежь, одетая пестро - местами косплей, местами отживающая свое вторая волна унисекса, - эта молодежь вела себя шумно, напористо и агрессивно, как и подобает золотой когорте юношества в просвещенном городе Европы.
- Атанас! Атана-ас! Ну послушай, давай возвратимся в 'Сахозу'! Мне эта затея с самого начала не понравилась! - Черноволосая миниатюрная девушка, подняв на спутника карие, с поволокой, глаза, безостановочно теребила его за рукав. - Атанас!
- Гюль, подруга... - ее долговязый спутник флегматично покачал головой. Твои причуды сведут с ума кого угодно.
- Только не тебя, твердокаменный! - обозлилась 'подруга'. - Я так понимаю, ты отказываешься? - Атанас усмехнулся. - Какого черта! - возмущенно начала Гюль, однако сейчас же настроение ее переменилось, и она продолжала все более жалобно:
- Это неправильно, смертный должен подчиняться своему хозяину, а ты... Я могу убить тебя, в конце концов!
- Ну, убьешь ты меня, - по-прежнему ровным и несколько скучным тоном возразил болгарин, - и кто другой согласится терпеть твой скверный характер? Ручаюсь, что я уникален.
Гюль надулась и замолчала. Она стала вампиром лишь полгода назад, по внезапной прихоти, и Атанас пока не убедил ее, что правила, регулирующие жизнь клана, изобретались не ради красного словца. Сам-то он сызмальства вращался в среде бессмертных и четко знал, как полагается вести себя с нежитью. Вот и сегодня, когда они встретили в 'Сахозе' старшего, Атанас вел себя подчеркнуто почтительно. Заинтересовавшийся ими вампир был не из тех иерархов, что известны всем от мала до велика, однако чувствовалась в нем немереная сила вперемешку с глубокой проникновенной печалью, совершенно не свойственной нынешним Нимани, Виллабранка, Шрагелям и прочим семейным общинам. Незнакомец посоветовал девушке и ее спутнику прогуляться на центральную площадь, где они могут наткнуться на образец идеального апостола - так и сказал, Гюльшаян даже втихомолку прыснула, представив себе какую- нибудь обветшавшую развалину. Болгарин смеяться не стал, он никогда не подтрунивал над чужим опытом. Что касается Гюль, подчинившейся так же беспрекословно, Атанас недоумевал: своенравная, капризная и порою чересчур жестокая бессмертная, кажется, испугалась как дитя, встретив взрослого сородича.
Вокруг словно в мокрые ладоши захлопали, и стая голубей миновала путешественников, приземлившись в отдалении, у ног седобородого, бедно одетого старикашки, крошившего булку перед памятником. Гюль шарахнулась, выругавшись, - она боялась птиц.
- Вот погань какая!
Старикашка поднял голову и с живейшим интересом уставился на парочку.
- Они вас не испачкают, - мирно сказал он. - А могу отогнать их, если хотите.
Не дожидаясь ответа, он наклонился к копошащейся груде перьев и теплой плоти под ногами.
- На сегодня все, ребятки. Летите домой...
С воркотней и шумом стая взмыла вверх.
- Вы ими управляете? - с любопытством спросил Атанас. И кивок старикашки расставил все по местам.
- Вы - апостол?
- Со стажем, - грустно усмехнулся дед.
- А мы вас искали, - с детской непосредственностью вмешалась Гюль.
- Нам посоветовали поговорить с вами, - пояснил Ататанс. - Один вампир из 'Сахозы'. Тоже со стажем.
- Ну что ж, присаживайтесь, - они сели на парапет спиною к журчащим струям воды. Дед по-братски разломил остатки хлеба, протянув часть Атанасу. - Хотите? - Атанас поблагодарил.
- Итак, - рассеянно сказал их новый знакомый, жуя, - когда-то по прихоти судьбы я оказался одним из первых апостолов...
- Ерунда! - уверенно возразила Гюль. - Апостолы всегда шли бок о бок с нашим племенем.
- Ошибаетесь, милая, еще пятьдесят лет назад их были единицы. Это, как и многие другие новшества, идея мейстера. Догадывался ли он, что иметь спутника войдет в моду?
- Нам никогда не расказывали ни про какого мейстера, что вы нам голову морочите? - склочно заявила юная бессмертная. Атанас благоразумно промолчал, до него доходили путаные слухи, заставлявшие болгарина поверить услышанному.
- Тем не менее, он существовал, - с прежней безграничной терпимостью ответил старик, - и был отцом целого клана. Глигору, конечно, выгодно, чтобы об этом позабыли, хотя сам-то Глигор, я уверен, не забыл... Равно как и Жюли, и Наби, и Алекс.
- Вы... - Гюль был впечатлена, - вы говорите о старших так, словно близко знакомы!
Дед басисто расхохотался.
- Будь я чуть ближе знаком с Глигором Нимани, не сидеть бы мне сейчас рядом с вами, милая татарочка!
- И что же этот мейстер? - Атанас вернул разговор в прежнее русло. - Вы о нем хотели рассказать?
- Не только. Судьба свела меня с вампирами в 2001 году, это было последнее лето мейстера, - а всего он прожил их четыреста. Там ошивалось еще много народу - тех, кто любил его, и тех, кто ненавидел.
- Интересно... - прошептала Гюль. - Вы расказывайте, рассказывайте!
- Не представляю, - вмешался Атанас, - каким должен быть вампир, живущий так долго?
Старик ответил медленно, запинаясь, словно извлекая из памяти давно похороненные метафоры.
- Его лицо напоминало о пугливой осторожности дикого зверя, плоть была горячей как плавящийся воск, а ладони - такие узкие, что ими можно было резать хлеб... - он испустил глубокий вздох и, улыбнувшись, поскреб в бороде. - А, впрочем, давайте по порядку.
Лицо старика изменилось, он будто бы прислушивался и приглядывался к событиям сорокатрехлетней давности. Гюль в нетерпении елозила по парапету. Атанас, переглянувшись с ней, чуть заметно покачал головой, но тут дед бодрым, окрепшим голосом завел повествование, и парочка немедля обратилась в слух.
- Приключение началось для меня в тот момент, когда я сквозь ночь и дождевую воду, очертя голову, ехал в автобусе на поиски пропавшего без вести отца...
Погребальная песнь.
Смиренно тело мы хороним
до знака Божьего суда,
до дня, когда к Его ладоням
сойдется мертвых череда.
В земные недра и глубины
ушел покойный, отмечтав,
затем, что тело - цвета глины
и с прахом схож его состав.
Душа, обласканная светом,
спешит к познанию основ
и с Божьей милостью заветом
от всех очищена грехов.
Так воздается щедрой мерой
за труд, страданья, нищету.
Умрет, но выйдет из пещеры
уподоблявшийся Христу.
Пускай с Всевышним воедино
слилась душа, а тело спит
