Шофер рассмеялся:
- По-моему, всеми... Иногда можно слышать, как втыкаются сразу три подслушки... Но вы же не будете говорить о чем-то таком, что даст против вас улику?
- Против меня каждое слово даст улику, - ответил Роумэн. - Ладно, начнем готовить спагетти... А я, кстати, могу вас научить делать <попару>.
- Что это? - поинтересовался шофер, снимая пиджак и облачаясь в белую поварскую куртку.
- Сказка, - ответил Роумэн. - Это делают болгары, меня выучил их князь, страшный пьяница, но очень милый человек... Берете черствый хлеб, масло, натираете сыр, все это заливаете кипятком и даете постоять на медленном огне пять минут. Потом разливаете в глубокие тарелки; виски не рекомендуется, только сливовица - это крепчайшая водка из черных слив, сшибает с ног. Попара особенно хороша после ночной пьянки, вместе со стаканчиком сливовицы вы возвращаетесь к жизни - ни томления духа, ни боли в затылке, полнейшее счастье.
- Попробуем, - пообещал шофер-повар. - Только у нас нет болгар. Одни итальянцы, янки и евреи...
Спагетти были отменны, соус очень острый - томат с перцем, сыр какой-то совершенно особый, очень соленый и п л а в к и й, тянулся, как вар, раскаленный на солнце.
- Мистер Роумэн, меня просили задать вам несколько предварительных вопросов, - сказал тот, кто приезжал за ним. - Сказали, что, если вы хотите, можете не отвечать, но лучше б ответили, потому что мы сможем кое-что подготовить, если ваше д е л о надо реализовывать вне этой страны.
- Вне, - ответил Роумэн. - Большая часть дела должна быть проведена за границей.
- Где именно?
- Я скажу об этом мистеру Гуарази.
- Ясно, - кивнул шофер. - Как знаете... Только штука в том, что у нас не везде есть свои люди... О нас ведь пишут много ерунды... Если, например, операция предстоит в Китае или Венгрии, Австралии или Чили, у нас там нет верных людей... Пока найдем или же передислоцируем тройку наших - можем потерять драгоценное время... У вас вообще-то как со временем?
- Как у всех, - улыбнулся Роумэн. - Плохо... В Панаме или Никарагуа у вас есть свои люди?
Шофер снял свою белую поварскую куртку:
- Мистер Роумэн, вы, видимо, плохо нас поняли: вопросы задаем мы. Вы отвечаете. Или молчите - на ваше усмотрение.
- Если на мое усмотрение, то я бы лег соснуть. На меня нападает сонливость, когда все становится на свои места. Это можно?
- Конечно, мистер Роумэн. Выбирайте себе комнату и заваливайтесь отдыхать. Мы вас разбудим, если приедет тот, кого вы ждете.
Вито Гуарази - Пепе - прилетел поздно ночью; Роумэн не слышал его голоса, он проснулся из-за того, что хлопнула дверца машины.
Ну, сказал он себе, с богом, Роумэн, валяй, иди к нему.
- Добрый вечер, - сказал Пепе, поднимаясь навстречу Роумэну, - очень рад вас видеть...
- Здравствуйте, я тоже, говоря откровенно, рад этой встрече.
- Только я не <Пепе>. А вы не <Роумэн>. Поскольку нам, видимо, предстоит делать одну работу, давайте выберем себе новые имена.
- В таком случае, я буду называть вас Габриэлем, - сказал Роумэн. - В вас есть что-то от Габриэля Анунцо, глаза похожи...
Пепе усмехнулся:
- Часто встречались? Привлекли к работе? Как. это у вас говорят, <заагентурили>?
- Это запрещено, Пепе. Мы не имели права агентурить ведущих поэтов и представителей царствующих фамилий; даже экс-королей можно использовать лишь в качестве источников информации.
- Ишь, - Пепе покачал головой, - какое джентльменство.
- Отнюдь, - возразил Роумэн. - Математический расчет. Люди они балованные, дисциплине не учены, жизни не знают, язык развязан, запрещенных тем для дискуссий нет, вот вам и провал, поверьте... Ну, хорошо, Габриэль, действительно, трудно... Дик?
- С Диком согласен. Вам я даю имя Макс.
Роумэн полез за своими мятыми сигаретами; не отводя глаз от Гуарази, спросил:
- А если мне такой псевдоним не нравится?
- Придется привыкнуть. Как-никак операцию поручено провести мне, а не вам. Прежде чем я познакомлю вас с моими помощниками, пожалуйста, расскажите подробно, что нам предстоит сделать.
- Я расскажу... Я все расскажу. Дик... Только сначала позвольте задать один вопрос.
- Пожалуйста.
- Тот, прежний контракт, по которому вы работали с Гаузнером, Кемпом и Ригельтом, расторгнут?
- Почему вы интересуетесь прошлым?
- Потому что сейчас мы должны работать против них. Сидеть на двух стульях невозможно.
- Будем считать, что контракт расторгнут. Но я хочу внести ясность. Макс... Мы не заключали соглашения с нацистами... Соглашение было достигнуто здесь, в Нью-Йорке, с американцами.
- Значит, Макайр, - задумчиво, словно бы самому себе, сказал Роумэн. - Я так и думал, обидно...
- Я не знаю фамилии того американца.
- Но вы его видели?
- Да, однажды.
- Опишите.
Гуарази покачал головой:
- Вы же знаете, мы исповедуем закон молчания, нарушение стоит жизни, а я люблю жизнь... Итак, к делу...
- К делу так к делу, - согласился Роумэн и посмотрел на часы. - В нашем распоряжении трое суток, Дик. Если мы опоздаем - местечко называется Вилла Хенераль Бельграно, сто сорок километров от Кордовы, Аргентина, - то можно и не вылетать...
- Сколько я помню авиакарты мира, Макс, такого авиапорта не существует.
- На картах нет. А в жизни - да. Там аэродром, который может принять одномоментно три транспортных самолета, иначе говоря, батальон захвата... Мы должны прибыть туда на маленькой южноамериканской авиетке, в противном случае мы демаскируем себя.
- У вас есть средства, на которые мы приобретем авиетку? поинтересовался Гуарази. - Где? Кто ее будет вести?
- Маленький самолет нам даст диктатор Никарагуа Сомоса, Дик.
- Гарантии?
- Мы их получим в Панаме завтра днем, - самолет уходит в семь тридцать, так что в два часа будем на месте. Адрес у меня есть. Я имею в виду адрес человека, который даст нам показания под присягой... А вечером вылетим в Манагуа... Правда, с пересадкой, рейсом девятнадцать пятьдесят семь. Той же ночью должна быть организована встреча с Сомосой. Ваше присутствие необходимо. Ваших помощников - тоже. В зависимости от результатов этой беседы - а она, думаю, закончится в нашу пользу - мы вылетаем на юг, в Виллу Хенераль Бельграно, на встречу с шефом гестапо Мюллером.
- Думаете, он рад предстоящей встрече?
- Это меня как-то не очень заботит. Меня заботит то, чтобы мы были на поле аэродрома не позже тринадцати ноль-ноль во время авиапарада ровно через три дня.
Гуарази поднялся:
- Простите, Макс, я должен связаться с боссом; в вашем плане есть несколько позиций, которые я не могу принять без санкции.
- Да, да, конечно. Дик. Я понимаю, валяйте, звоните. Только, пожалуйста, постарайтесь их уговорить, если они начнут выкобениваться.
- Боссы не выкобениваются. Наши боссы взвешивают меру реальности внесенных предложений, они прагматики с мужественными и добрыми сердцами... И еще: Мюллер там будет один? Или с охраной?
- Скорее всего с охраной.
- Численность?
- Не знаю.
