- Ну? Так кто же шеф политической полиции? Я, милый Евгений Филиппович, я.
- Глядите, - ответил Азеф миролюбиво - Моя информация абсолютна. Я говорю только в том случае, когда уверен. Я за это золотом плачу. Проверьте еще и еще раз. Если вам ничего не скажут, значит, у вас появились могущественные враги.
- Кто вам поведал об этом вздоре? Это сказал ваш враг, Евгений Филиппович, - Герасимов ответил ударом. - Назовите мне его.
- Нет, - Азеф покачал головой. - Не назову. Это мой коронный осведомитель. Он надежен. И не враг мне. Но и не друг. Он - болтун. А я ему в винт проигрываю... О нем в ЦК только Виктор знает. И Натансон. Назови я его, - мне гибель, ваши филеры сей момент засветятся, провокаторы начнут к нему с идиотскими вопросами приставать, - вот и конец мне, он все сразу поймет значит, решит, один из нас троих - провокатор. Лидер партии провокатором быть не может Натансон - теоретик, он прокламации пишет и газету ведет, от террора далек. Кто остается? Я остаюсь.
- Но ведь коронный осведомитель отдал вам фальшивку! Как должен был царь идти в Ревель на 'Штандарте', так и идет! Какая 'чугунка'?! Это же безумие по нынешним временам! Вам, бомбистам, подарок! Какой идиот это санкционирует? Я? Увольте! Столыпин? Да ни в коем разе!
В полночь позвонил премьер-министру; тот пригласил на чай, о том, что маршрут следования государя изменен, и слыхом не слыхивал.
- Это сказки какие-то, Александр Васильевич, чушь От кого к вам пришла информация?
- Из окружения эсеров.
- Источник надежен?
И Герасимов уверенно солгал:
- Проверяем, Петр Аркадьевич, проверяем.
- Такого агента надо сажать. Или гнать взашей, нахмурился Столыпин. - Заведомо вводит вас в заблуждение.
Ночью Герасимов не мог уснуть, ворочался на тахте, вспоминал жену, сбежавшую к сукину сыну Комиссарову, чего им, бабам, не хватает? Меня ей не хватало, ответил он себе; я параллельно ей жил, как игрок она рядом, - ну и хорошо! Куда ей от меня деться?! А сам весь в интригах, ноздри раздувал за генеральским золотом спешил, дуралей, бабу в упор не видел, вот и ушла... Возвращался то и дело к Азефу: почему 'чугунка'? Неужели начал двойную игру?!
Утром, приняв холодный душ, тщательно побрил бороду и отправился в Царское, к Дедюлину.
Тот отчего-то заюлил, начал угощать чаем с черничным вареньем, говорил все больше о пустяках, анекдотами сыпал, слезливо умилялся тем, как смышлен наследник, а когда Герасимов в упор спросил, не будет ли перемен в маршруте государя, ответил:
- Только вам и никому другому, Александр Васильевич... Велено держать в секрете, но ведь все равно вам, именно вам придется ставить охрану в пути следования... Так вот, ее величество третьего дня гадала с Аннушкой Вырубовой, та ей на ночь выбросила карты, что-то много пик легло на раннюю дорогу, и поэтому поступило августейшее указание поменять фрегат на императорский поезд... Это должно быть сделано в самый последний момент... Вы уж порадейте, мой друг, не сочтите за труд, и поймите меня верно: я не имел права сказать вам об этом в телефон, как замечательно, что вы сами ко мне приехали... И еще, государыня сказала, что она намерена принять приглашение Бенкендорфа. Так что она вместе с английским родственником посетит имение графа близ Ревеля... Об этом тоже велено таить, сказать лишь в последний момент... Убежден, вы и там обеспечите надежную охрану...
- В скольких верстах от Ревеля находится имение графа?
- Всего двадцать пять, Александр Васильевич.
- Где дорога проходит?
- Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок, корабельные сосны...
- Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, скрипуче ответил Герасимов. - Я на себя такую ответственность не возьму.
- Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов! Старинный русский дворянский род. И жена его чудно гадает по кофейной гуще! Совершенная, именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего! Вы же знаете, как государыня верит в это...
- Этот дворянский род Пушкина укокошил, - по-прежнему скрипуче заметил Герасимов. - Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского жандарма... А что касается гадания, то пусть графиня Бенкендорф сама пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую...
- Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич? - мягко, но с металлическими нотками в голосе, осведомился Дедюлин. - Возможно, я могу помочь вам?
- Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь... Что касается раздражительности, то ведь сплю мало, - дела... Врачи настаивают на том, чтобы лечь в клинику или поехать на воды... Как полагаете, стоит прислушаться к эскулапам?
И Дедюлин дрогнул:
- Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь, только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со Спиридовичем, на вас надежда...
- Да разве во мне дело? - чуть нажал Герасимов. Трусевич - директор департамента полиции, тайный советник, полный генерал, - огромная власть в руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в квалификации равняться?
Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова, которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком.
- Я обещаю, что предприму необходимые меры - в случае, если визит в Ревель пройдет благополучно - для безотлагательного жалования вас генерал-майором, Александр Васильевич.
- Благодарю, - ответил Герасимов. - Тем не менее на поездку в замок к Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии империи.
Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не сказал; расстались холодно; вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.
- Господин начальник охранного отделения, милостивый государь, Евгений Филиппович, - грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу, сервированному с особым изыском, - а ведь вы у нас мудрец, не чета доверчивому Герасимову... Ваша взяла... Все верно - поезд. Где намерены проводить акт?
- На пути следования. Нападение боевиков на поезд.
- Каким образом избежим?
- Это я уже продумал. Только оплатите пару моих счетов по картам, - я отдал две тысячи, чтобы за дружескою беседой получить от моего сановника все, что требовалось.
- Считайте, что получили.
- А я уже посчитал, - серьезно ответил Азеф. - Мне, увы, все приходится считать Словом, я сообщу моим людям шифрованной телеграммой о выезде Николая ночью, за полчаса перед тем, как поезд отправится из Петербурга. Ясно? 'Я же сообщил! Не моя вина, что вы не успели провести акт в дороге!'
В Ревель никто другой, кроме ваших людей, не собирается?
- Ну, Александр Васильевич, это не ко мне вопрос. Приходите к нам на заседание ЦК да и спросите, - я не всесилен. На всякий случай скажите вашим пинкертонам, чтоб присматривали за максималистами, те нам не подчиняются, ответа за них не несу.
- У ваших на флоте есть контакты?
- Мои - под контролем. Стрелять и взрывать без приказа не станут. А все другие - ваша забота. Ищите.
В тот же день Герасимов попросился на прием к Столыпину, премьер любезно пригласил на чай, расспрашивал о новостях, был, как всегда, чарующе добр, но тем не менее на прямые вопросы не отвечал, предпочитал давать обтекаемые ответы взгляд потухший, сеть мелких морщин под глазами, сдал, бедняга.
- Думаю, охрана августейшей семьи будет на этот раз особенно сложной - задумчиво сказал Герасимов.
