Хрипящий голос казался бесплотным порождением тьмы.
– Извините, вы еще здесь? – робко осведомилась я.
– Нет, на том свете.
Шутка показалась неудачной. Я скривилась, но промолчала. У хозяина голоса все еще оставались вилы – настоящие, а не призрачные, как мне того хотелось бы.
– Иди по коридору, – сказал человек. – Там будет комната, где есть вода и немного фруктов.
– Больше не будете меня тыкать вилами?
– Только если ты опять начнешь привирать.
Поплелась, громко шаркая единственной тапкой по деревянному полу. Хозяин голоса – но не этого дома! – следовал за мной бесшумно, словно рысь, выслеживающая жертву. Я же так идти не могла и вскоре наткнулась на высокую тумбу. Загремели пустые кастрюли.
– Вы не могли бы включить свет? – попросила я.
– Не могу.
– Я просто спросила. Исключительно ради познания андалусского быта и ментальности. И капельку – из-за опасения расшибить нос в темноте…
– Света нет вообще.
Мы сделали еще несколько шагов, пока я пыталась понять глубинный смысл услышанной фразы. Справа возникло окно, сквозь которое луна осветила участок коридора. Я оглянулась. В потоке серебристого света появилось лицо человека, шедшего за мной. Я едва не вскрикнула от неожиданности и ужаса, но вовремя закрыла рот ладошкой.
Лицо незнакомца прорезали глубокие прямые морщины. В лунном свете они казались безжалостными ножевыми ранами, которые рассекали серебристую маску старика. Но не они поразили меня.
На какое-то мгновение лунный свет упал в глазницы и высветил пустые ямы на их месте.
СЛЕПЕЦ!
Ему не требуются вольфрамовые нити и люминесцентные лампы. Человеку без глаз свет не нужен вообще. Пусть даже он обитает
– Что так резко замолчала? – усмехнувшись, спросил старик.
– У меня давление повышенное. В голову ударило.
– Давление? С твоей-то худобой?
Все видит, зараза! Небось третьим глазом зырит во все стороны, как Будда.
Вот мне и встретился Слепец, о котором говорилось в послании Фенрира.
На моем пути не так часто попадались абсолютно незрячие люди. Вообще не попадались. Этот – единственный, и я не думаю, что речь в пророчестве идет о ком-то другом. Предсказание Фенрира сбывалось опять. Правда, пока странный товарищ не спешил раскрыть мои глаза. Наоборот, собирался закрыть их. При помощи вил.
Мы добрались до комнаты без окон. В ней стоял просто гробовой мрак. Крепкой рукой старик усадил меня на невидимый стул. Жутко в темноте. Чем бы ни собирался потчевать старик – кусок в глотку не полезет.
Слепец отошел, стал бродить по комнате, шарить по шкафам, коих, впрочем, я не видела. Слышала только шорох и стук выдвигаемых деревянных ящиков. В темноте он ориентировался так же легко, как краб под своим камнем. Ему не нужны глаза. А уж свет – и подавно.
– Вы живете в этом доме? – спросила я.
– Живу.
– Но он вам не принадлежит?
Вместо ответа старик опустил нечто твердое на невидимый стол передо мной. Кажется, тарелку. И что- то еще.
– Тут свежий сыр, хлеб, кое-какие овощи. Кушай… – Я протянула руку в темноту, и он тут же добавил: – Осторожно, не пролей молоко. Оно в кружке рядом.
Брать на ощупь продукты из тарелки было непросто. Тянешься за дырявым ломтем сыра, а натыкаешься на мускулистую помидорину. Помучившись недолго, я перестала об этом думать и набивала рот первым, что попадалось под руку. Запивала огромными глотками пахнущего силосом молока из глиняной кружки.
Кусок в горле не застрял. Голод, как говорится, не тетка. К тому же все свежее, аппетитное. Трудно поверить, но, похоже, слепой старик держит хозяйство, обеспечивающее его натуральными продуктами. Наверное, где-то даже спрятана коза. Иначе откуда козье молоко?
Старик сидел рядом в темноте и молчал. Слышалось лишь его хриплое дыхание. Я съела половину из того, что нащупала на тарелке. Немного осмелела:
– Можно задать вопрос?
– Попробуй.
– Вы всех гостей нанизываете на вилы?
– Только непрошеных. Там, в навозной яме на заднем дворе, их скопилась целая куча.
