И не придавайте большого значения вронскизму. Обещаю вам полную поддержку в проведении расследования.
Аркадий оделся и вышел на улицу. Дождь сменился туманом. В лаборатории у полковника Людина на Петровке было тепло. Он передал Людину мокрое полотенце Осборна.
— Ваши ребята весь день вас разыскивают, — сказал полковник.
Полотенце отправили на экспертизу.
Аркадий позвонил в «Украину». Трубку снял Паша. Он с гордостью объявил, что они с Фетом подключились к телефону Голодкина и слышали, как кто-то назначил ему встречу в Парке Горького. По мнению Паши, собеседником Голодкина был американец или эстонец.
— Кто же все-таки — американец или эстонец?
— Знаете, он очень хорошо говорил по-русски, но как-то не так.
— Во всяком случае, Паша, за вами нарушение тайны телефонных разговоров, статьи 12 и 134.
— Так мы же слушали пленки…
— Это пленки КГБ! — на другом конце провода обиженно замолчали, и Аркадий примирительно бросил:
— Ладно уж!
— Я же не теоретик вроде вас, — ответил Паша. — Чтобы знать, что законно, а что незаконно, нужна большая голова.
— Ладно. Значит, ты остался в номере, а Фет отправился следить за встречей. Фотоаппарат он взял? — спросил Аркадий.
— Из-за него он и опоздал, долго искал. Упустил он их. Обегал весь парк, но нигде их не нашел.
— Ну, ничего, у нас хотя бы есть возможность по вашей пленке сопоставить…
— Какая пленка?
— Паша, как же так? Нарушил закон, подключившись к телефону Голодкина, и не подумал о том, чтобы записать разговор?
— Так уж вышло…
Аркадий бросил трубку.
Людин в другом конце лаборатории щелкнул языком.
— Подите-ка сюда, следователь. Я обнаружил на полотенце десять волос. Один из них я сравнил с волосом из шапки, что вы передали мне раньше. Вот он, под другим микроскопом. Волос из шапки совершенно седой, овальный в поперечнике, что характерно для вьющихся волос. Волос с полотенца довольно красивого металлического оттенка, имеет совершенно круглый срез, характерный для прямых волос. Я проведу анализ белка, но уже сейчас могу утверждать, что волосы не принадлежат одному человеку. Взгляните.
Аркадий посмотрел. Выходит, Осборн не тот, кто обозвал его «сукиным сыном».
— Хорошая вещь, — Людин помял в пальцах полотенце. — Вам оно не нужно?
Водка и кодеин подействовали. Аркадий пошел в управление милиции на Петровку выпить чашку кофе. Сидя в одиночестве за столиком, он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ну и сыщики! Занимаются поиска-ми фотоаппарата, оставляя таинственную личность (то ли эстонца, то ли американца) без присмотра разгуливать по Парку Горького. Да и сам хорош: ворует полотенце, которое снимает подозрение с его единственного подозреваемого. Он бы пошел домой, если бы у него был дом.
— Старший следователь Ренко? — обратился к нему офицер. — Вас вызывает Сибирь.
— Так быстро?
Звонил сотрудник угрозыска Якутский из Усть-Кута, что в четырех тысячах километров к востоку от Москвы. В ответ на всесоюзный запрос Якутский докладывал, что за хищение государственной собственности в розыске находятся жительница Усть-Кута Валерия Семеновна Давидова, девятнадцати лет, и ее сообщник Константин Ильич Бородин, двадцати четырех лет.
Аркадий поискал глазами по карте — где этот чертов Усть-Кут?
Сыщик Якутский сообщал, что Бородин — отпетый хулиган, браконьер, спекулирует радиодеталями, на которые большой спрос, подозревается в незаконной добыче золота. С началом строительства Байкало- Амурской магистрали систематически воровал никем не охраняемые запчасти к грузовикам. Когда милиция пришла за ним и Давидовой, они просто сбежали. Якутский считает, что они или затаились в охотничьей избушке далеко в тайге, или погибли.
Усть-Кут. Аркадий покачал головой. Где бы он ни находился, никто оттуда не доберется до Москвы. Он хотел тактично охладить пыл сибирского следователя. Якутский — такую фамилию при переписи населения давали каждому второму якуту. Аркадий мысленно представил на далеком конце провода хитрое восточное лицо.
— Где и когда их видели в последний раз? — спросил он.
— В Иркутске, в октябре.
— Учились ли они реставрировать иконы?
— Все, кто здесь вырос, умеют резать по дереву.
Связь становилась хуже.
— Хорошо, — поспешно произнес Аркадий, — пришлите мне все снимки и все сведения, которыми вы располагаете.
— Надеюсь, это они.
— Возможно.
— Константин Бородин — это Костя-бандит, — голос пропадал.
— Не слышал о таком.
— В Сибири он хорошо известен…
Цыпин ждал Аркадия в камере в Лефортове. На нем не было рубахи, все тело до самой шеи и руки по запястья были покрыты татуировками. Он подтягивал брюки.
— Отняли и шнурки. Слыхали, чтобы кто-нибудь повесился на шнурках? Видите, меня опять замели. Вчера мы виделись с вами и у меня все было на мази. А сегодня на шоссе подошли два парня и попробовали ограбить меня.
— Там, где вы торговали бензином?
— Верно, там. Что оставалось делать? Я бью одного гаечным ключом — и он готов. Другой удрал, когда подъехала милицейская машина. А я стою с гаечным ключом, и покойник у моих ног. Надо же! Теперь Цыпину крышка.
— Пятнадцать лет.
— Если повезет, — Цыпин сел на табуретку. Кроме нее, в камере была привинченная к стене койка и кувшин для умывания. В двери было два отверстия: одно поменьше — глазок для смотрителей, через второе подавалась пища.
— Ничем не могу помочь, — сказал Аркадий.
— Знаю. На этот раз не повезло. Рано или поздно всем может изменить удача, разве не так? — Цыпин посмотрел спокойнее. — Слушай, начальник, я тебе много помогал. Когда тебе нужно было узнать что-нибудь стоящее, разве не я помогал тебе? Я тебя ни разу не подвел, потому что мы уважали друг друга.
— Я платил, — чтобы сгладить впечатление от своих слов, Аркадий угостил Цыпина сигаретой и дал прикурить.
— Ты знаешь, о чем я говорю.
— А ты знаешь, что я не могу помочь. Это же убийство при отягчающих обстоятельствах.
— Я не о себе. Помнишь Лебедя?
Аркадий смутно вспомнил странную фигуру, стоящую поодаль во время одной или двух встреч с Цыпиным.
— Конечно.
— Мы всегда были вместе, даже в лагерях. Деньги добывал я, понятно? Лебедю туго придется. Слышишь, у меня и так много забот, и я хочу, чтобы было хоть одной меньше. Тебе нужен стукач. У Лебедя есть телефон, даже машина, он будет работать как надо. Что ты на это скажешь? Пускай попробует, а?
