власти.
Когда Передонов пришел домой, он услышал, еще снимая пальто, доносившиеся из столовой резкие звуки, – это смеялся Володин. Сердце у Передонова упало.
“Успел уже и сюда прибежать, – подумал он: – может быть, сговариваются с Варварою, как бы меня околпачить. Потому и смеется, – рад, что Варвара с ним заодно”.
Тоскливый, злой вошел он в столовую. Уже было накрыто к обеду. Варвара с озабоченным лицом встретила Передонова.
– Ардальон Борисыч! – воскликнула она, – у нас-то какое приключение! Кот сбежал.
– Ну, – крикнул Передонов с выражением ужаса на лице. – Зачем же вы его отпустили?
– Что же мне за хвост его к юбке пришить? – досадливо спросила Варвара.
Володин хихикнул. Передонов думал, что кот отправился, может быть, к жандармскому и там вымурлычит все, что знает о Передонове, и о том, куда и зачем Передонов ходил по ночам, – все откроет да еще и того примяукает, чего и не было. Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.
– Это уж завсегда коты изволят на старую квартиру cбегать, – сказал Володин, – потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину. Кошку надо закружить, как переносить на новую квартиру, и дороги ей не показывать, а то непременно убежит.
Передонов слушал с утешением.
– Так ты думаешь, Павлуша, что он на старую квартиру сбежал? – спросил он.
– Беспременно так, Ардаша, – отвечал Володин.
Передонов встал и крикнул:
– Ну так выпьем, Павлушка!
Володин захихикал.
– Это можно, Ардаша, – сказал он, – выпить завсегда даже очень можно.
– А кота достать надо оттуда! – решил Передонов.
– Сокровище! – ухмыляясь, отвечала Варвара, – вот после обеда пошлю Клавдюшку.
Сели обедать. Володин был весел, болтал и смеялся. Смех его звучал для Передонова как блеянье того барана на улице.
“И чего он злоумышляет? – думал Передонов, – много ли ему надо?”
И подумал Передонов, что, может быть, удастся задобрить Володина.
– Слушай, Павлуша, – сказал он, – если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, – соси себе за мое здоровье.
Володин засмеялся, но тотчас же сделал обиженное лицо и сказал:
– Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов не надо, потому как я их не люблю.
Передонов приуныл. Варвара, ухмыляючись, сказала:
– Полно тебе петрушку валять, Ардальон Борисыч. Чем он тебе может навредить?
– Напакостить всякий дурак может, – уныло сказал Передонов.
Володин обиженно выпятил губы, покачал головою и сказал:
– Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно. Если вы обо мне так, то что же я после этого должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?
– Выпей водки, Павлуша, и мне налей, – сказал Передонов.
– Вы на него не смотрите, Павел Васильевич, – утешала Володина Варвара, – он ведь это так говорит, душа не знает, что язык болтает.
Володин замолчал и, храня обиженный вид, принялся наливать водку из графина в рюмки. Варвара сказала, ухмыляясь:
– Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, – вот он что-то губами разводит.
На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным рюмку, выплеснул из нее водку на пол и закричал:
– Чур меня, чур, чур, чур! Заговор на заговорщика, злому языку сохнуть, черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур-перечур.
Потом повернулся к Володину с озлобленным лицом, показал кукиш и сказал:
– На-т-ко, выкуси. Ты хитер, а я похитрее.
Варвара хохотала. Володин обиженным дребезжащим голосом говорил, словно блеял:
– Это вот вы, Ардальон Борисыч, всякие волшебные слова знаете и произносите, а я никогда не изволил магией заниматься. Я вам ни водки, ни чего другого не согласен наговаривать, а это, может быть, вы от меня моих невест отколдовываете.
– Вывез! – сердито сказал Передонов, – мне не надо твоих невест, я могу и почище взять.
– Вы моему глазу лопнуть наговорили, – продолжал Володин, – только смотрите, как бы у вас раньше очки не лопнули.
Передонов схватился испуганно за очки.
– Что мелешь! – проворчал он, – язык-то у тебя – как помело.
Варвара опасливо посмотрела на Володина и сказала сердито:
– Не ехидничайте, Павел Васильевич, кушайте себе суп, а то простынет. Ишь, ехидник какой!
Она подумала, что, пожалуй, и кстати зачурался Ардальон Борисыч. Володин принялся есть суп. Все помолчали немного, и потом Володин обиженным голосом сказал:
– Недаром я сегодня во-снях видел, что меня медом мазали. Помазали вы меня, Ардальон Борисыч.
– Еще не так бы вас надо помазать, – сердито сказала Варвара.
– За что же? позвольте узнать. Кажется, я ничего такого, – говорил Володин.
– За то, что язык у вас скверный, – объяснила Варвара. – Нельзя всего болтать, что вздумаете, – в какой час молвится. [12]
XX
Вечером Передонов пошел в клуб, – позвали играть в карты. Был там и нотариус Гудаевский. Передонов испугался, когда увидел его. Но Гудаевский вел себя мирно, и Передонов успокоился.
Играли долго, пили много. Поздно ночью в буфете Гудаевский внезапно подскочил к Передонову, без всяких объяснений ударил его по лицу несколько раз, разбил ему очки и проворно удалился из клуба. Передонов не оказал никакого сопротивления, притворился пьяным, повалился на пол и захрапел. Его растолкали и выпроводили домой.
На другой день об этой драке говорили по всему городу.
В этот вечер Варвара нашла случай украсть у Передонова первое поддельное письмо. Это было ей необходимо, по требованию Грушиной, чтобы впоследствии, при сравнении двух подделок, не оказалось разницы. Передонов носил это письмо с собою, но сегодня как-то случайно оставил его дома: переодеваясь из виц-мундира в сюртук, вынул его из кармана, сунул под учебник на комоде, да там и забыл. Варвара сожгла его на свечке у Грушиной.
Когда, поздно ночью, Передонов вернулся и Варвара увидела его разбитые очки, он сказал ей, что они сами лопнули. Она поверила и решила, что виною тому злой язык у Володина. Поверил в злой язык и сам Передонов. Впрочем, на другой день Грушина подробно рассказала Варваре о драке в клубе.
Утром, одеваясь, Передонов хватился письма, нигде не нашел и ужаснулся. Он закричал диким голосом:
– Варвара, где письмо?
Варвара смешалась.
– Какое письмо? – спросила она, глядя на Передонова испуганными, злыми глазами.
– Княгинино! – кричал Передонов.
Варвара кое-как собралась с духом. Нахально ухмыляясь, она сказала:
– А я почему знаю, где оно! Бросил, должно быть, в ненужные бумаги, а Клавдюшка и сожгла. Ищи у себя, коли еще оно цело.
Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности припомнились ему. Он
