– Когда это она говорила?
– Говорила и не такое… Давай мы лучше без нее.
Все же пришлось звонить маме.
– Ты не могла бы приехать побыть с мальчиками?
– А что случилось, Марина? Как объяснишь, что случилось?
– Мы переезжаем.
– Квартиру продаешь? Тебя обведут вокруг пальца!
– Ну что ты. Зачем мне ее продавать?
– А что? Переселяешься к Давиду?! Дети не нужны стали?! Кто ж с ними будет?! Я?
– Дети, мама, будут со мной. Просто сейчас переезд, купить кое-что надо.
– Значит, ты вышла замуж?
Я не знала, иронизирует она или говорит серьезно. Но мои мысли неожиданно подтвердились. Я вышла замуж. Этап букетов и подарков прошел не успев начаться. Наступают семейные будни… В монастыре ударили в колокол. Примерно через минуту удар повторился. Потом звуки полились чаще, я различала стремительно ускоряющуюся мелодию. Хотелось вслушиваться, казалось, колокольный звон каким-то образом связан с будущим. Заглянуть в будущее невозможно, но можно молиться, просить. Я никогда ни о чем не просила – просто жила. Значит, новая жизнь – незаслуженное да и непрошеное счастье, которое неизвестно чем может закончиться. Но так жизнеутверждающе пели колокола – в плохое просто не верилось.
Давид подошел сзади, начал целовать шею, волосы, плечи, я запрокинула голову, подставила губы, но в эту минуту бухнула входная дверь, и до нас донесся Анькин смех:
– Хозяева…
Как ошпаренные мы выскочили в прихожую.
– Ребят, ну вы даете! Так увлеклись, что дверь запереть забыли! На тебя, Дод, это совсем не похоже.
На Аньке было коротенькое, по моде, белое пальтишко, в руках она сжимала нарциссы.
– Вот поздравляю тебя, – она протянула мне букет, – как лучше сказать, с чем…
Анька, как и мать, намекала на замужество.
– Поздравь с новосельем, – среагировала я.
– А где Макс? – Давид переменил тему.
– Да там… е машиной… – Анька сняла пальто, осталась в той фиалковой —блузке и узеньких синих брючках. – Ну, Марина, показывай апартаменты.
Я повела ее на кухню, собираясь продемонстрировать все пять комнат, но Анька не проявила ни малейшего интереса, наоборот, сразу села к столу и заговорила – вполголоса, напористо и очень быстро:
– Ну, ты и заморочила голову мужику! В среду он звонит из Стокгольма: подыщи мне квартиру, четырехкомнатную, на Таганке. Я говорю: по мне, Дод, хоть стокомнатную, но ты знаешь, сколько это стоит? А он: сколько бы ни стоило… Я трубку повесила и потом только сообразила: это он для тебя. Чтобы и ты, и он, и мальчики. Так что ли?
– В общем, так.
– Странные существа мужики: родных детей бросают, а влюбятся – так чужих воспитывать готовы.
– Еще неизвестно, к чему он готов, – задумчиво возразила я.
Мысли о детях слегка пугали.
– Ну, ты счастлива?
– Господи, Аня, я даже не думала, что жизнь может так круто измениться.
– Круто в каком смысле?
– В любом. – Мы засмеялись.
– А если счастлива, что такая будничная: не одета, не накрашена?
– Так мы квартиру смотреть поехали. Договорились с хозяйкой, а потом остались здесь.
– Дод просто помешался: больше месяца в Москве не был, дел на работе навалом, а он из койки не вылезает. Ты, может, колдунья, Маринка?
– Что ты, Ань. Я сама жертва.
На кухню заглянул Макс, спокойный, приветливый, как ясное летнее утро.
– Марина, тебя можно поздравить?
– Да, с новосельем. – Я протянула ему руку – он поцеловал ее.
– Пусть у тебя будет все, что ты пожелаешь. Потом он принес пакеты с продуктами, мы с Анькой принялись накрывать на стол. В кухонном шкафу оказалось несколько невзрачных тарелок. Пришлось лезть в горку, доставать парадный сервиз.
– Будешь посуду покупать? – спросила Анька.
