Со вчерашнего дня она как будто воспряла.
– Как дела, Иза? Как ты в церковь сходила? – полюбопытствовала я вместо ответа.
– Да как сходила… Мне одна больная посоветовала: подойдите к отцу Владимиру. Я свечи к иконам поставила, перекрестилась, смотрю – стоит молодой священник, около него толпа, в основном женщины. Спросила. Говорят, отец Владимир. Подошла моя очередь, я рассказываю: плохо все… дочка, муж.. Он выслушал меня очень внимательно и вынес приговор: с мужем спорить нельзя. Я говорю: но ведь он такое затеял, глупость явную. А он: в Евангелие сказано: глава жене муж. Просите Бога вразумить его, молитесь…
– Как молиться-то? – перебила я.
– Да самое простое: Господи, помоги, вразуми, управь. А перед началом разговора надо сказать: Господи, благослови. Вообще перед началом любого дела.
– Ну и ты помолилась?
– Всю дорогу из церкви просила. Прихожу, он меня встречает в коридоре. Испугался, куда это я делась в субботу с утра пораньше. И я воспользовалась моментом.
– Поговорила с ним?
– Хочешь, говорю, строй коттедж, покупай участок. Но не первый же попавшийся. И потом, на какие деньги строить? Он собрался квартиру продавать. А квартира-то чья? Моих родителей! Я в ней всю жизнь прожила и менять ничего не хочу. Я ему все это сказала, и знаешь, он задумался. А от участка того жуткого у шоссе решил отказаться.
– Здорово!
– Ну, теперь похвались, где была.
– Иза, я переезжаю.
– Так, – вздохнула Иза. – Летишь, как бабочка на пламя, смотри, обожжешься… Но вообще-то, – добавила она, помолчав, – я тут звонила Булыжной. Разузнать, что это за Давид за такой.
– Что ты, – перепугалась я, – так прямо и спросила?
– Ну, нет, конечно. – Иза с досадой на мою непонятливость махнула рукой. – Сначала про дочку, потом про работу, тут, к слову, и про начальника, нашел ли он домработницу. Нет, вроде никого не нашел, хотя замолчал об этом. Тут я спрашиваю: он не женат? А она, знаешь, разволновалась и говорит: не женат, а вообще такой мужчина может сделать счастливой любую женщину. И так она это сказала, как будто хочет, чтоб он ее счастливой сделал!
– И что?
– Ничего, просто рассказываю. Кстати, ты у нас теперь девушка замужняя, зашла бы ко мне на работу.
– Думаешь, стоит?
– Посмотрю тебя. А то мало ли кого этот Давид еще сделал счастливой…
Вечером ужинали в столовой. Я подавала бульон, к нему слоеные пирожки, телячьи отбивные с грибным соусом и пестрые овощные салаты.
– Почему ты раньше не готовила так вкусно? – простодушно спросил Илюшка.
– Помолчи. Мама всегда вкусно готовит! При Давиде дети стеснялись ссориться. И вообще были ошарашены переездом, новой квартирой и известием о том, что завтра в школу их повезут на машине. Денис посидел с нами немного дольше, но и он ушел спать в начале одиннадцатого. Давид держался с ними естественно, без высокомерия и фальшивого интереса. Я чувствовала: они привыкнут к нему и проблемы не будет.
Получалось, он действительно заботился обо мне. Не в смысле купить шубу и повезти на Канары. Давид думал о моем душевном спокойствии, а именно оно, как известно, и определяет нашу жизнь. Булыжная права: с ним будет счастлива любая. Непонятно только, почему этой счастливой оказалась я, а, например, не Булыжная.
…Откинувшись на спинку стула, Давид листал документы в файлах. Словно почувствовав, что я думаю о нем, спросил:
– Что ты там затаилась?
– Боишься? – Я улыбнулась, поддразнивая его. – Мало ли что у меня на уме.
– А серьезно?
– Не хочу серьезно! – Мне вдруг и в самом деле стало весело.
– Я вспомнила, как Макс упрашивал Аньку: « Ну, чуточку-то можно себе позволить?» Знаешь, как Сомов назвал спальню Ольги Григорьевны?
– Как?
– Концептуальной.
– Почему?
– В смысле жизненных установок хозяев. Представляешь, какие у Ольги Григорьевны жизненные установки?
– Это бизнес. Она для клиентов старается.
– Значит, она считает, что это наши жизненные установки?
– Ну, наверное.
