– Тогда – за дам! Нам все равно за что пить, а им приятно, – предложил тост Макс.
Смеясь, мы пили шампанское. Я чувствовала легкость и давно забытый азарт, и все-таки нервное напряжение дня то и дело подступало к глазам непрошеными слезами. Хорошо еще, что шел разговор о подписанной сегодня удачной сделке – и ко мне почти не обращались. Украдкой я рассматривала Дода. Крупный, с густыми темными волосами, очень сдержанный. Зашел к соседям, выпить – нацепил белую рубашку. Чудак.
Где-то зазвучала мелодия сотового. Макс дернулся, но усидел под Анькиным взглядом. Сотовый все звонил и звонил.
– Ну, подойди. – Анька печально опустила уголки рта.
– …На работе, где ж мне быть, – бодро докладывал Макс по телефону, одной рукой прижимая трубку к уху, другой открывая дверь в кабинет.
Анька ничтоже сумняшеся отправилась за ним.
– Почему вы игнорируете фрукты? – спросил Дод, когда мы остались вдвоем.
Ну и вопрос! Стало жаль мужика. Тем более если учесть некрасивое поведение Тани. Захотелось сказать что-нибудь примиряющее с жизнью.
– Фрукты я не ем, потому что переела их в детстве. И можно один совет? Не унывайте. Каждый должен прожить свою жизнь и пронести по жизни свой крест спокойно и с достоинством, – отчеканив эту тираду, я почувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Совсем отвыкла от шампанского, не говоря уж о коньяке.
– Вы так уверенно говорите – знаете из собственного опыта?
Я молчала. Мой срывающийся голос будет ему чересчур роскошным подарком.
Дод прошелся по комнате от стойки до дивана и неожиданно присел рядом со мной. Спросил:
– Хочешь, я буду заботиться о тебе? Этого мне только не хватало! Внезапно я ощутила невыносимую усталость и скуку. Коньяк и шампанское закончились тяжестью в затылке, а сознание сделалось серо- будничным. Сидишь тут, как в сказке, за готическим, мозаичным окном, слушаешь разные глупости, а дома дети, в сумке тетради, и вообще «жизнь невозможно повернуть назад». Пора. Я поднялась и молча пошла к выходу.
– Вы что, обиделись? – Амиранашвили сменил интимный тон на обычный, деревянный.
– Просто меня ждут. Поздно уже.
– Я отвезу вас.
– У меня муж ревнивый. Амиранашвили недоверчиво хмыкнул. Услышав возню у входной двери, Анька выглянула из кабинета. Она явно была расстроена.
– А вы, я смотрю, поладили. Ну, совет да любовь. Мариш, будь осторожна!
Улица обдала морозной свежестью. На темном небе холодно белели звезды. Поддерживая меня под локоть, Амиранашвили зашагал к навороченной иномарке.
Приветственно пропела сигнализация.
– Мне нужно еще в магазин, – сказала я без всякого выражения, – не хотела изображать благодарность, не хотела нравиться.
Через час, обвешанная такими же пакетами, какие видела днем у Аньки, я возвращалась домой. Амиранашвили невозмутимо накупал продукты на свой вкус: охлажденное мясо, сыр, рыбу, минералку без газа, какие-то приправы, экзотические фрукты.
– Это вы нам коньяк покупаете? – расхохоталась я, представив себя распивающей коньяк с сыновьями на кухне. – Лучше пирожных возьмите.
– Пригодится, – глухо ответил он.
…За дверью слышался смех мальчишек. Его прервала короткая реплика моей матери:
– Вот, оказывается, где ты пропадаешь! – Она осуждающе, но и с интересом смотрела на Дода.
– Давайте продукты, и всего доброго… Спасибо, – немного подумав, прибавила я, сваливая пакеты на пол прихожей.
Щелкнул дверной замок, но отдыха в ближайшие два часа не предвиделось. Сейчас начнется разбирательство.
– Марина, – мама укоризненно качала головой, – что же ты гуляешь, а дети одни сидят, голодные?
– Почему голодные? Я им все оставила.
– Так это на обед, а сейчас время ужина. Позвонила бы, я же понимаю: молодая, погулять хочется…
Сыновья заинтересованно слушали бабушку.
– Я не гуляла, мам. Подвернулась одна работа: срочно набрать документы на компьютере. Клиент остался доволен – и вот мне премия. – Я кивнула на гору пакетов. – Разбирайте, мальчики.
Те, довольные, поспешили на кухню.
– Это ты им говори, – вздохнула мать. – А я видела, как он на тебя смотрел. И пальто ты это зачем достала? Эх, да что там…
фруктами распорядился старший сын: довольно ловко почистил киви, красиво нарезал ананас.
– Так, это мелкому, а ты, Алик, куда лезешь? Руки-то попридержи, уже кусок слопал.
