государю, и отпустил их в Тамбов. Но Мещеряков не пошел на службу, а стал опять наговаривать на воровство и на измену тамбовских служилых людей; многие послушались его и выбрали себе притоном село Червленое, в 20 верстах от Тамбова. И около Шацка не вдруг стало тихо: разбитые шайки Харитонова и Федорова стягивались несколько раз в разных местах: три раза еще схватывались с ними государевы люди, и только после 19 ноября Шацкий уезд успокоился.
В это время Долгорукий по прочищенному Лихаревым пути двигался к Темникову. 4 декабря за две версты от города встретили его темниковцы, духовенство и всяких чинов люди и уездных церквей священники и крестьяне с образами и крестами, били челом и говорили с великим плачем, что они у воровских людей были поневоле, воры их разоряли, а которые городские и уездные люди были с ворами заодно, тех они переловят и приведут. Долгорукий велел привести всех к присяге, и темниковцы исполнили обещание, привели попа Савву и 18 человек крестьян, которые были вместе с ворами, против государевых людей бились, бунты многие заводили, домы грабили, женскому полу поругание чинили и иных запытали до смерти; на пытке поп с товарищами признались в своих преступлениях. Потом темниковцы привели к Долгорукому вора особенного рода,
7 декабря Долгорукий выступил из Темникова в Красную слободу (Краснослободск) и здесь имел такую же встречу с челобитьем: приведено было 56 человек воров и после розыску повешено около города и слобод по большим, дорогам. Долгорукий, таким образом, вошел в северо-западную часть нынешней Пензенской губернии, главный притон мятежа. В Москве распорядились, чтоб он остановился в Красной слободе или в Троицком остроге, в Шацк послал воеводу, ссылался с Хитрово и Бутурлиным и промысл чинили все заодно. Чтоб сообщить еще более единства воеводским действиям против мятежников, отозван был из Казани князь Петр Семенович Урусов, обвиняемый в медленности, и главное начальство над всеми действующими войсками поручено Долгорукому. Он получил указ отправить воеводу Панина для промыслу над Алатырем и Алатырским уездом и велеть ему сходиться с князем Юрием Никитичем Борятинским, который должен был двигаться туда же из Симбирска; а другому Борятинскому, князю Даниле, идти к Долгорукому на Ядрин и Курмыш, очищая эти города от воровства. Указ был в точности исполнен Долгоруким.
Мы оставили князя Юрия Борятинского под Симбирском после поражения Разина. Здесь он оставался довольно долго, вероятно поджидая вестей о дальнейших замыслах Стеньки. Не ранее конца октября Борятинский двинулся по Симбирской черте и на реке Урени столкнулся с ворами, которых было тысяч восемь; они были побиты наголову; 170 человек пленных, 16 знамен и 4 пушки достались победителю. Побежденные бросились за Суру, но и там преследовали их государевы; люди, били, побрали обозы: некоторых пленных Борятинский отпустил в Корсунь и на Урень уговаривать тамошних жителей к повиновению. Средство удалось: многие уренцы в винах своих добили челом. После уренского бою Борятинский отошел в Тагаев и тут 5 ноября узнал, что донские козаки Ромашка и мурза Калка, собравши 15000 народа, стоят у реки Барыша, в Кандарате. На другой же день Борятинский выступил из Тагаева; узнав, что Усть-Уренская слобода занята воровским ертоулом, он приступил к ней и, выбивши воров, казнил пленных — заводчика попа села Никитина и других козаков. 12 ноября князь, построив три моста, перебрался через Барыш и увидал воров: они стояли за речкою Кандараткою под слободою в обозе, конные и пешие, с 12 пушками. Речка мешала схватиться, и стояли полки с полками с утра и до обеда на расстоянии меньше полуверсты; Борятинский все ждал, что воры переберутся за речку, на его сторону, но они не двигались. Князь начал искать удобных мест, нашел и велел пехоте с обозом и пушками наступать на воров, а сам с конницею перенравился через речку, наметавши в нее сена. Пехота схватилась с пехотой, конница с конницей, и государевы люди одолели, взяли 11 пушек, 24 знамени; воры побежали врознь разными дорогами, их преследовали: побито было воров такое множество, что на поле, в обозе и на улицах в слободе между трупами нельзя было конному проехать. пролилось крови столько, как от дождя большие ручьи текут. Победители потеряли 13 человек убитыми, раненых оказалось 108. 323 пленных были приведены к воеводе: он велел посечь заводчиков, остальных, приведя к присяге, отпустил и пошел к реке Суре. И вот с того берега начали показываться толпы, но то были не вооруженные воры, а челобитчики из деревень Алатырского и Саранского уездов, с образами:
Опасения Борятинского не были напрасны: в начале декабря воровские атаманы: мурза Калка, Алешка Савельев, Янка Никитинский, Ивашка Маленький, Петрушка Леонтьев, собрав последние силы, двинулись к Алатырю. Но об этом движении проведал воевода Василий Панин, отправленный, как мы видели, для соединения с Борятинским. Панин поспешил наперерез ворам, встретил их недалеко от мордовской деревни Баевой, вступил в бой, побил их, взял десять знамен, пушку, много пленных и вогнал бегущих в обоз, находившийся в селе Тургеневе, но обоза взять не мог и ночью отступил с версту, к деревне Баевой. В эту же самую ночь явился в Баеву и князь Юрий Борятинский с конными и пешими людьми. На другой день, 8 декабря, рано, оба воеводы отправились к Тургеневу на воровские обозы, взяли их приступом и секли бегущих на пятнадцати верстах, добыли три пушки медных, три бочки пороху, 8 знамен, воз фитилю, тридцать семь мушкетов.
Думая, что опасность, грозившая Алатырю, исчезла, 11 декабря Борятинский и Панин двумя дорогами выступили под Саранск: Борятинский шел прямою дорогою, Панин подле Сурского леса. До самого Атемара, куда воеводы пришли 16 декабря, они не встречали никакого сопротивления, встретили только русских крестьян, татар и мордву, бивших челом о пощаде. Русские шли к присяге, татары и мордва давали шерть по своей вере и указывали места, где укрывались раненые, получившие эти раны на воровских боях с государевыми людьми: их казнили смертию; в Атемаре были повешены старшины и есаулы, бывшие с воровскими козаками. В то же время Долгорукий из Красной слободы отправил уже известного нам воеводу князя Константина Щербатого для очистки пензенских мест, где прежде всего утвердились мятежники. Щербатов поразил воров 12 декабря за восемь верст от Троицкого острога и потом выгнал их из Троицкого острога; оба Ломовы и Пенза сдались без сопротивления. С другой стороны, из Шацка, туда же, по направлению к юго-востоку, шел воевода Яков Хитрово, шел на воровские засеки через большой лес; в деревне Ачадове он должен был выдержать с ворами самый упорный бой: «Полковник Денис Швыйковский с своею смоленскою, бельскою и рославскою шляхтою приступали к деревне жестокими приступами, не щадя голов своих, приезжали к воровскому обозу, на воровских людей на пику, пику секли и обоз ломали; много шляхты было переранено тяжелыми ранами, пробиты насквозь пиками и рогатинами, иные из пищалей и луков прострелены». Наконец воры увидали невозможность держаться долее и сдались. Хитрово распустил их, и они, пришедши в Керенск, напугали его жителей рассказами про шляхетские жестокие напуски. Следствием было то, что керенчане вышли навстречу к Швыйковскому и впустили его в город. Хитрово в донесении государю не может нахвалиться храбростью Швыйковского и шляхты его полка.
Но когда внимание Долгорукого было сосредоточено на военных действиях, происходивших к югу от его главной стоянки, Красной слободы, бунт отрыгнул на северо-востоке: защитник Симбирска окольничий Иван Богданович Милославский, приехав из Симбирска в Москву, дал знать, что на дороге между Арзамасом и Алатырем приходили на него многие воровские люди с нарядом. Против них двинулся воевода Леонтьев, разбил их в Алатырском уезде у села Апраксина, и, как обыкновенно бывало, разбитые бросились в лес, в свои засеки, расположенные под деревнею Селищами; здесь сидели они с женами, детьми и со всем воровским обозом. Засеки были взяты; пленные рассказывали, что было их в сборе больше 3000 русских людей и мордвы, сбирались идти к Арзамасу и к Нижнему. Отряд из 500 воров стоял в мордовской деревне
