— И?
— И она беременна.
Самообладание Джил было достойно похвалы. Она глубоко вздохнула и, грациозно поставив локоть на стол, наклонила голову и прислонилась лбом к руке.
Тишину нарушил официант.
— Мисс Мангассон, мистер Форрестер, вам еще принести чего-нибудь?
Клей растерянно посмотрел на него.
— Нет, спасибо, Скотт. Все прекрасно.
Когда Скотт удалился, Джил подняла голову и спросила:
— Не она ли является причиной твоего «фингала», о котором я намеренно избегала задавать вопросы весь вечер?
Он кивнул.
— Ее отец. — Он сделал глоток, а потом опять посмотрел на огни за окном.
— Я воздержусь от очевидного вопроса, — сказала Джил, и в ее голосе теперь можно было уловить резкость, — понимая, что ты не рассказывал мне об этом до тех пор, пока ситуация полностью не прояснилась, и ты не убедился, что ребенок твой. Ты собираешься на ней жениться?
Клей затаил дыхание. Он сидел, скрестив ноги, опираясь локтем о край стола. Посмотрев на его небрежную позу, на классический фасон его фрака, на красивый профиль, нельзя было даже предположить, что у него что-то не так. Но внутри он был похож на комок нервов.
— Ты мне так и не ответила, любишь меня или нет. — Клей пристально посмотрел на нее, испытывая такие же страдания, какие испытывала она.
— Нет, я не ответила.
— Это… — Клей старался подобрать подходящее слово. — Теперь излишне?
— Я думаю, что да…
Они оба опустили глаза — каждый из них сейчас переживал чувство потери от ее слов.
— Я не знаю, женюсь ли я на ней или нет. На меня оказывают сильное давление.
— Ее родители?
Он только печально улыбнулся.
— О Джил, это так невероятно смешно. И очень плохо, что ты никогда не узнаешь, насколько это смешно.
— Уверена, — едко ответила она. — Ха-ха-ха… разве мне не смешно?
Он потянулся и коснулся ее руки.
— Джил, это произошло случайно. За день до этого мы с тобой крупно поссорились. Стью и Бобби познакомили меня с сестрой Бобби… Черт, я не знаю.
— И ты сделал так, что она забеременела, потому что я отказалась оставить клуб «Фета». Как благородно! — Она рывком высвободила свою руку.
— Я знал, что ты будешь жестокой. Я этого заслужил. Самое обидное то, что это — глупая ошибка. Отец девушки — сумасшедший, и, поверь мне, ни я, ни эта девушка не хотим иметь ничего общего. Но обстоятельства развиваются так, что, не исключено, я буду вынужден просить ее выйти за меня, замуж.
— О, она будет крайне рада, что тебе придется это сделать! Какая бы девушка этого не хотела! Клей вздохнул и подумал в отчаянье: «О женщины!»?
— Я вынужден это сделать по нескольким причинам.
— В чем дело?! Твой отец угрожает, что откажет тебе заниматься семейным делом?
— Ты очень проницательна, Джил, хотя я никогда не считал тебя глупой рыжеволосой девушкой.
— О, не смеши меня, сейчас неподходящее время.
— Дело не только в моем отце. Мама ходит по дому, как побитая, и, в довершение ко всему, старик Кэтрин грозится об этом публично заявить. Если такое случится, мое разрешение на ведение судебной практики подвергнется риску. И самое страшное состоит в том, что Кэтрин сбежала из дома.
— Тебе известно, где она находится?
— Нет, но Бобби знает.
— Итак, ты можешь с ней связаться, если захочешь?
— Думаю, что да.
— Но ты этого не хочешь?
Клей сделал глубокий вдох и только обречено кивнул головой. Потом он снова взял ее за руку.
— Джил, я не могу терять много времени. Кажется, все дьяволы ада сейчас ездят на мне! Я очень сожалею, что мне пришлось взвалить на тебя свои неприятности, и извини меня, что я спрашиваю сейчас… Но мне хочется знать о твоих чувствах ко мне. Я хочу знать, собираешься ли ты выходить меня замуж в будущем, когда все проблемы разрешатся, когда я закончу юридическую школу, и жизнь снова пойдет своим чередом?
Ее самообладанию пришел конец — на глазах заблестели слезы. Не отрываясь, она долго смотрела на знакомое, любимое лицо и наконец прошептала, с трудом сдерживая рыдания:
— Будь ты проклят, Клей Форрестер, Я бы разбила твое лицо Адониса.
— Джил, ты же меня знаешь! Ты знаешь, что я планировал для нас обоих, если бы все это не случилось. Если бы у меня был выбор, я бы не спрашивал тебя об этом сейчас.
— О Клей, мое сердце… разрывается на мелкие кусочки. Что ты хочешь, чтоб я ответила?
— Скажи то, что чувствуешь.
Он погладил пальцем ее ладонь, а она жадно смотрела на его волосы, лицо, тело. Ее рука оставалась пассивной в его руке.
— Ты спросил меня слишком поздно, Клей.
Пианист наигрывал старую мелодию, и несколько пар кружились в танце. Клей приподнял руку Джил, перевернул ее и поцеловал ладонь. Возвращаясь взглядом к ее лицу, он прошептал:
— Господи, ты прекрасна.
Она сглотнула.
— Господи, ты тоже. В этом наша проблема. Мы слишком красивы. Люди видят только внешний облик, а не боль, не ошибки, не человеческие промахи, которых не видно.
— Джил, мне жаль, что причинил тебе боль. Я же люблю тебя, ты это знаешь.
— Я не думаю, что ты можешь на меня полагаться, Клей.
— Ты меня прощаешь за то, что я спросил?
— Нет, не проси меня делать это.
— Это важно для меня, Джил. Твой ответ имеет для меня огромное значение.
Она медленно высвободила свою руку и взяла сумочку.
— Джил, я сообщу тебе, чем все это закончится.
— Да… И я сообщу тебе, когда мой космический челнок отправится на Луну.
На этот раз все произошло так быстро, что Клей ничего не видел. Когда он вышел из «корветта», огромная тень быстро появилась из-за беседки. Клея резко развернули, бросили на крыло машины и в тот же миг изо всех сил ударили мясистым кулаком в живот. Он согнулся пополам от боли и упал на землю.
Сквозь боль он услышал скрипучий голос:
— Это от Андерсона. Девчонка убежала в Омаху…
Потом послышались тяжелые быстрые шаги, и все стихло.
Бобби позвонила вечером следующего дня. Задыхаясь, она сказала:
— Я случайно встретилась с ним на вечеринке вчера, Кэт. Он снова спрашивал о тебе и сказал, что хочет поговорить с тобой… Сказал, что это очень важно…
— Какой в этом смысл? Я не выхожу за него замуж и не нуждаюсь в его деньгах!
— О, черт побери! Ты так упряма! Ради Бога, позвони ему! Ну, что тебе стоит?!
Как раз в это время через холл проходила Мари, и Кэтрин повернулась к стене, закрывая рукой микрофон. Но по знающему взгляду, какой бросила на нее Мари, Кэтрин поняла, что она услышала последнее замечание. Она тихо сказала в трубку:
