Пятнадцатой авеню она повернула на север. Он не упускал из виду голубой свитер и светлые волосы, пока девушка не свернула на улицу старых домов, которые в былые времена выглядели величаво, а теперь скрывались за массивным бульваром деревьев и представляли потрепанный образ величия, которым они некогда были. Она вошла в гигантский трехэтажный дом из желтого кирпича, вокруг которого тянулась огромная веранда. На доме не было никакого указателя, только номер. Клей не знал, как поступить, но в это время из дома вышла беременная женщина и встала на стул, чтобы полить папоротник. Может, он и не догадался бы ни о чем, если бы она не повернулась к нему лицом — беременной женщине было лет четырнадцать. Юная женщина поднялась на цыпочках, чтобы снять цветок… Вид ее раздувшегося живота усилил подозрения Клея. Он снова окинул дом взглядом, в надежде увидеть табличку, но ее не было, не было ничего, что могло указать на то, что это — один из домов, куда приходят девушки, чтобы дождаться времени родов. Когда девушка возвратилась в дом, Клей записал номер дома и пошел назад по направлению к университету. Ему срочно нужно было позвонить.
Кэтрин жила в «Горизонте» уже полторы недели, и к этому времени у нее уже сложилось впечатление о женском обществе, куда ее приняли, не задавая вопросов. Поскольку большинство девушек были совсем юными, они тянулись к Кэтрин. Кэтрин, будучи студенткой колледжа, казалась им более опытной. Они видели, что она каждый день уходит из «Горизонта» в поисках внешней жизни, в то время как они всецело посвящали себя внутреннему расписанию. С каждым днем их восхищение Кэтрин росло. Поскольку у Кэтрин была швейная машинка, в которой часто нуждались, ее комната стала местом сборищ. Она невольно узнала их истории. Малышке Бит было тринадцать лет, и она точно не знала, кто отец ее ребенка; Викки было шестнадцать, и она ничего не рассказывала об отце своего ребенка; семнадцатилетняя Мари с обожанием говорила о своем Джо и о том, что они по-прежнему думают пожениться, как только он закончит высшую школу; неряха Гровер сказала, что отец ребенка — капитан университетской футбольной команды, и что он поспорил с членами своей команды, что переспит с ней. Среди жительниц «Горизонта» были такие, которые избегали вступать в слишком близкие отношения с кем-либо, другие яростно клялись, что сведут счеты со своими парнями, но большинству девушек нравилось жить здесь. Особенно как в этот вечер — они собрались вместе и шили ночные рубашки для Малышки Бит, которая скоро должна была ложиться в больницу.
Кэтрин уже привыкла, когда временами девушки по-дружески подшучивали друг над другом. В этих шутках была доля мрачной правды.
— Когда-нибудь я найду того парня, и у него будут волосы, как…
— Не говори. Дай я сама догадаюсь. Волосы, как у Рэкса Смита.
— Что случилось с Рэксом Смитом?
— Ничего. Просто накануне мы слышали историю о том, как он узнает, что ты — та женщина, для которой он создан.
— Послушай, подружка, не забудь ему сказать, что кто-то еще думает о нем то же самое. — Последовал смех.
— Я хочу выйти замуж как Али Мак-Гро в «Любовной истории»…
— Жирный шанс.
— Жирный шанс?! Еще никто так не говорил — «жирный шанс»…
— Эй, я не всегда буду выглядеть, как груша!
— Я хочу пойти в школу и стать одной из леди, которые чистят зубы. Это такая работа, когда можно уложить голову парня на колени, нагнуться к нему поближе и пустить в ход все свои чары.
Снова смех.
— Я никогда не выйду замуж. Мужчины этого не стоят.
— Эй, не все мужчины плохие.
— Ай, только девяносто девять процентов из них!
— Да, но есть один процент, и его стоит поискать.
— Когда я была маленькой, и мои родители жили вместе, я часто смотрела на фотографию, где они изображены в день свадьбы. Я видела в их спальне на сундуке из кедра. На маме было шелковое платье, а на верхушке фаты маленькие жемчужины, фата была длинной, и ее уложили на полу вокруг платья. Если я когда-нибудь выйду замуж, мне хотелось бы надеть то платье… только мне кажется, что она его выбросила.
— Хотите узнать кое-что смешное?
— Что?
— Когда мама выходила замуж, она была беременна… мной.
— Да?
— Да. Но, кажется, она это забыла, когда я сказала ей, что собираюсь замуж.
Девушки могли болтать так часами, а потом кто-то предлагал спуститься в кухню за фруктами. Сегодня это сделала Мари. Она спустилась по лестнице, и когда проходила мимо телефона, раздался звонок.
— Андерсон, к телефону!
Когда Кэтрин подошла к телефону, Мари прислонилась плечом к стене. На ее лице застыла любопытная улыбка.
— Привет, Бобби, — машинально сказала в трубку Кэтрин, глядя на Мари.
— Это я… — неожиданно послышался на линии мужской голос.
Лицо Кэтрин побледнело.
Кровь отхлынула с ее лица. На какое-то мгновение она от удивления затаила дыхание, сильно сжимая трубку, и стояла, не двигаясь, пока лицо вновь не приобрело естественный цвет.
— Господи! Ты шел за мной!
Мари пошла на кухню, но слышала все, что нужно было слышать.
— Да. Мне потребовалось три дня, но я нашел тебя.
— Зачем?! Что тебе от меня нужно?!
— Тебе не кажется, что звучит смешно то, что ты задаешь мне этот вопрос?
— Почему ты за мной охотишься?
— У меня к тебе есть деловое предложение.
— Нет, спасибо.
— Ты даже не хочешь выслушать его?
— Однажды мне уже делали — если можно так выразиться — предложение. Одного раза было достаточно.
— Ты играешь нечестно, разве не так?
— Что тебе нужно?
— Я не хочу разговаривать с тобой по телефону. Ты свободна завтра вечером?
— Я уже сказала тебе…
— Не заставляй меня повторяться, — перебил он. — Я не хочу говорить так, но ты не оставила мне выбора. Я приеду за тобой завтра в семь часов вечера. Если ты не выйдешь и не поговоришь со мной, я расскажу твоему отцу, где тебя найти.
— Какое ты имеешь право! — От ярости ее лицо напряглось.
— Это важно, поэтому не испытывай мое терпение, Кэтрин. Я не хочу этого делать, но сделаю, если придется. Думаю, он знает, как заставить тебя прислушаться к здравому смыслу.
Кэтрин чувствовала себя загнанной в угол, потерянной и беспомощной. Почему он это делает? Почему сейчас, когда она, наконец, нашла место, где чувствует себя счастливой, ее жизнь не может быть спокойной? С горечью в голосе она ответила:
— Ты мне тоже не оставляешь выбора, так? Несколько секунд на линии было тихо, а потом Клей мягко сказал:
— Кэтрин, я пытался найти тебя и поговорить. Я сказал, что не хочу так говорить…
У нее больше не было сил — она повесила трубку. Кэтрин попыталась собраться духом, перед тем как идти наверх. Но телефон снова зазвонил. Она так сильно стиснула челюсти, что заболели зубы. Положив руку на трубку и почувствовав, как она вибрирует, сняла ее и резко сказала:
— Что ты на этот раз хочешь?!
— Семь часов, — в приказном тоне сказал он. — Будь готова, или твой отец узнает!
