мире монастырь этой церкви, которая приобретает с каждым годом все больше сторонников во всех уголках Земли. Здесь собрались наиболее «продвинутые» адепты. Точнее, наиболее ненормальные. В основе их идеологии лежало то, что путь ко Вселенскому Я, к Изначальной Сути лежит через стирание индивидуальности каждого человека. Сознание, лишённое отличительных черт, приобретает первозданные черты, как шелуху сбрасывая с себя грязь перевоплощений и воспоминаний.
– Они утверждают, что, сбросив с себя остатки личности и слившись воедино, овладеют частицей абсолютной Основы Основ, – сказал я.
– Может быть, – пожал плечами бармен. – Пусть меня тоже посчитают сумасшедшим, но какая-то чертовщина в их притоне, именуемом монастырём, творится. «Балаганщики» нам ещё покажут.
Пока мы говорили, гость неподвижно стоял около дверей. Потом по замысловатой кривой он двинулся по помещению бара, где находилось человек восемь. «Человек без лица» будто бы хотел посмотреть на каждого. Сделав круг, он приблизился к выходу, замер, не оборачиваясь, безжизненным голосом прокаркал:
– Мы идём. Мы несём дар. ГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ ЕГО.
И вышел из бара.
– Я же говорю – клоуны, – за нарочито бодрым тоном бармен пытался скрыть замешательство.
– Клоуны со злыми улыбками, – произнёс я, ощущая, как внутри становится пусто и холодно…
Я хотел тут же уехать. Не знаю, мсье, но мне сразу подумалось, что кончится все плохо. И всё же летний солнечный день и очарование мирного, тихого древнего города быстро прогнали чёрные мысли. Да ещё глоток доброго вина – по-моему, всё же искусственного. Чёрные мысли вернулись ночью. Вернулись реальным кошмаром…
Что было? Как было? Разве я помню, мсье?.. Нет, нет, конечно, помню. Но очень мало. Урывками…, Нет, мсье, разбудил меня не шум. Не было в моей жизни ночи более тихой, чем та ночь. Оглушающая тишина. Проклятая тишина в проклятую ночь!
Я знал, что должен проснуться. А проснувшись, я знал, что должен встать с постели и идти.
Помню костры. Огромные, размером с трёхэтажный дом. Это было не просто пламя. Это было первобытное пламя, в котором – все наши древние страхи и надежды. Вокруг, плотно прижавшись плечом к плечу, стояли «Люди без лиц». «Балаганщики»? Тот, кто дал им это прозвище, был полным болваном, который так ничего и не понял. Они… Дайте мне волы… Нет, мсье, не надо инъекций! Просто воды… Так, я спокоен, мсье. Я спокоен. Спокоен…
«Люди без лиц» сняли маски. И я увидел их лица. Я даже не могу определить это чувство одним словом. Что вам скажут слова? Что лица были бледными, осунувшимися, вытянутыми? Нет, всё это ерунда. В лицах этих было зло! Не бесшабашное бесовское, подлое и бешеное. Если бы! Оно было чуждым. Равнодушным. Будто пришедшим из ада. Нет, мсье, не из того ада, где черти беззаботно жарят нераскаявшихся грешников. Из бескрайнего и бесконечного холодного ада. Ада одиночества и безысходности. Они будто были чужими.
А вокруг них!.. Вокруг них кипел водоворот. Водоворот из людей. Те же белые лица, остекленевшие глаза. Это были те люди, которых я видел днём в этом городе. Я заметил знакомого бармена. И посетителя «Крестоносца». Их мерное движение притягивало, захватывало меня. Звало слиться в едином порыве.
Я превозмог этот порыв. Многие ли могли сделать то же самое? Не знаю. Не помню. Я лишь помню, что эта человеческая масса не знала жалости. Она жила в мире, где жалости просто нет. Человеческий поток как жернова перемалывал людей. А над главной площадью города плыл дым и нёс запах горящего человеческого мяса. Я видел кровь. Видел разорванные тела. Но не слышал ни стонов, ни криков о помощи.
Потом я бежал куда-то. Видел другие костры. Другие «водовороты», в которые чуть не был вовлечён сам. Как я выжил – не знаю. Ведь не все выжили. Не все, мсье, правда? Наверное, было много жертв?.. Ладно, это неважно.
Я потерял сознание и очнулся только в медицинском центре. Я не знаю, что там было. Как все это объяснить? Что случилось с теми людьми? Я знаю только, что это не должно повториться. Это было бы слишком жестоко… И ещё, мсье, я знаю, что всё повторится. Как в восточной сказке кто-то, выпустил из бутылки злого джинна. А джинна не просто загнать обратно в бутылку…
ИЗ ОПЕРАТИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ
НЕМЕЦКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ЕВРОПОЛА
«Франсуа Леклерк, начальник отдела перспективных технологий корпорации „Монарх“, обнаружен в пригороде Конкарно спецподразделением по борьбе с терроризмом. Находится на излечении в Институте медико-экстремальных ситуаций». (Из справки для служебного пользования номер 5813 дробь 842-в.)
«Во время аномальных событий в городе Конкарно, провинция Бретань, в Германии погибло 85 человек, ранено 195 человек. Психологические травмы получили практически все жители и приезжие. Часть из них доставлена в центр психиатрической помощи. Нанесён значительный ущерб коммуникациям и системам жизнеобеспечения города». (Из справки для служебного пользования номер 7812 дробь 953-р.)
… Чужая база источала угрозу. Каждый угол, каждый выступ грозил смертью. За каждым углом мог ждать шквальный огонь разрядников или вакуумная взрывная ловушка. Но помимо прямой угрозы во всём – в причудливых извивах коридоров, в шершавом пластике стен, в изломанных надписях – ощущалось что-то не просто чуждое, а противное самой природе человека.
Такую базу не могли создать люди. Она было возведена чужими. Распространяющейся как смертельная зараза по Вселенной, таинственной расой, а точнее – сообществом рас. Рагнитами.
Диверсионной группе предстояло преодолеть эти коридоры, пройти ловушки. Людям такое не под силу. Но Педро Моралес, Патрик Свамба и Пётр Коршунов не были простыми людьми. Они представляли из себя часть круга – подразделения самых, пожалуй, сильных бойцов в знакомой части Вселенной – суперов.
Они метались в глубине экрана. А я сидел на командном пункте, мои пальцы бегали по клавишам, отдавая команды защитным системам и персоналу базы. И мне никак не удавалось сразить пришельцев. Они двигались по замысловатым, кажущимся надуманными и беспорядочными траекториям. Впрочем, специалист без труда понял бы, какую паутину они плетут. Основа искусства супера – не в отражении нападения, а в том, чтобы избежать его. Оказаться не в том месте, по которому будет нанесён удар, а чуть в стороне. Никакому человеку не под силу было бы пройти и ста метров по переполненой убийственной аппаратурой и
