успел допить вино, а Раунс уже принялся за новый кубок.
Ли возник передо мной совершенно неожиданно — и улыбнулся.
— А вот и Таррант! Надо же, и Раунс здесь!
Я усмехнулся.
— Скажи еще, что ты нас не искал и не ожидал здесь встретить.
— Ну что вы, конечно, искал, мои дорогие друзья, но они не должны об этом знать. — При этих словах Ли обвел глазами галерею зрителей. — Не то им почудится, будто я такой слабый, что и минуты не могу прожить без моих друзей.
— Еще пара слов в том же духе, и друзей ты лишишься, — ответил ему Раунс.
— Не обижайтесь. Вы же знаете, что я шучу.
— Да, только чересчур много.
Я посторонился, чтобы пропустить Ли к столу с кубками.
— Чего изволите, лорд?
Ли втянул воздух носом и прошел мимо меня.
— Очень хочется пить.
В этот момент я взглянул на галерею зрителей, и вдруг мне сделалось немного не по себе от той картины, которую я увидел. Все они были облачены в дорогую одежду ярко-красного цвета. Маски, лишенные всяких знаков отличия, полностью скрывали лица. Таким образом, совершенно невозможно было угадать, кто есть кто. Хотя, конечно, некоторых нельзя было не узнать в силу неординарной внешности или же тучности, как, например, толстяка Спикера. Большинство же людей сливалось в одно огромное красное море безликой и безымянной публики.
Эти люди пришли сюда не для того, чтобы показать себя, но для того, чтобы посмотреть на нас и решить нашу судьбу. От их мнения зависело, в каком полку или торговом предприятии мне нести службу. Но Ли играл на публику не для того, чтобы произвести впечатление. Он не заискивал перед ними — напротив, то была своего рода насмешка, поскольку судьбу его решили еще задолго до праздника. Я-то понимал, что мое будущее еще не определено, поэтому, допив вино, принялся искать глазами подходящую партнершу для танца, чтобы показать зрителям, что умею быть галантным кавалером.
Ли тем временем продвигался вдоль стола, склоняясь почти над каждым кубком и нюхая вина. Раунс следовал за ним и слушал, как тот безошибочно угадывал год урожая и место, где был собран виноград. И каждый раз Раунс кивал, подтверждая слова друга. Так продолжалось до тех пор, пока Ли не натолкнулся на какого-то человека и, не поднимая глаз, надменно не проговорил:
— Посторонитесь-ка, сэр, у меня здесь дела поважнее ваших.
— Да уж, пока остальные пьют вино, вы его просто нюхаете.
Тут Ли обернулся, чтобы посмотреть на того, кто дерзнул ему так ответить, — и увидел перед собой огромные ноги в черных штанах из грубой ткани и лакированных, хотя не новых ботинках. Поскольку Ли стоял, склонившись над кубками с вином, он, вероятно, даже не понял сразу, какого роста был этот человек.
— Я, кажется, попросил тебя посторониться, парень.
— Уже не «сэр»?
Ли развернулся и выпрямился, и вот тут-то ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в глаза этому широкоплечему и широкогрудому великану. Густая прядь рыжих волос закрывала лоб верзилы, а на не спрятанной под маской части лица рябили многочисленные веснушки. Сквозь прорези грозно сверкали изумрудно-зеленые глаза. Под левым глазом на его маске я заметил трезубец. Великан был одет в черную льняную тунику, на левой руке у него был кусок белой материи. Человек зло ухмыльнулся.
— Пожалуй, парень, — ответил Ли, — мне придется преподать тебе урок хороших манер.
Громила поднял руку и сжал ладонь в кулачище размером с миску.
— А мне, пожалуй, придется познакомить тебя вот с этим кулаком.
— Эй, друг, не горячись. — Я сделал шаг вперед, очутившись таким образом между верзилой и Ли. — Тебе посчастливилось оказаться здесь этой ночью. Продли миг удачи и не устраивай перепалки.
— Я тебе не друг.
— Нет, но на всех нас печать Кедина, и это кое-что значит.
Я улыбнулся и протянул ему правую руку.
— Таррант Хокинс.
Великан слегка наклонил голову, разжал кулак, протянул мне правую руку и крепко стиснул мою ладонь в своей.
— Нейсмит Карвер, ученик оружейного мастера. Желаю, чтобы вы довольствовались тем, что я уже смастерил, и чтобы не возникло нужды делать это еще и еще раз.
Лицо громилы расплылось в улыбке, я охотно пожал ему руку. Когда он отпустил мою ладонь, я обернулся и подозвал стоявших сзади Ли и Раунса.
— Это Босли Норрингтон, а это — Раунс Плейфир.
— Очень рад, — произнес Раунс.
— Я тоже, — Нейсмит покосился на Ли. — В конце стола вино самое лучшее, если вы собираетесь продолжить свое занятие.
Ли сощурился, затем кивнул и направился к другому краю стола. Минуя нас с Неем, он самодовольно ухмыльнулся.
— Эй, Ней, не робей! Ух ты, рифмуется!
И пробурчал себе под нос:
— Как поэтично!
Ней сощурил глаза.
— Извини его, пожалуйста, Нейсмит, — сказал я. — Мой друг просто слишком взволнован, оттого так ведет себя. Знаешь ведь, пора летнего солнцестояния и все такое.
— Может, хороший удар приведет его в чувство?
Ли взял кубок и повернулся к нам:
— Меня — только самый хороший!
Я видел, как правая рука Нейсмита снова сжалась в кулак. Не было сомнений, что от одного хорошего удара великана голова Ли завертелась бы, словно флюгер при сильном ветре. Я снова попытался успокоить громилу.
— Куда ты хотел бы попасть, Нейсмит?
— Можешь звать меня просто Неем.
Великан пожал плечами.
— Во внутреннюю гвардию, если придется. Конечно, пехота Норрингтона — вариант поинтереснее, можно повидать другие земли.
— А почему не в приграничный или разведывательный эскадрон?
Ли наблюдал за нами, с его лица не сходила надменная ухмылка.
— Ты мог бы поступить на службу в тяжелую кавалерию, хотя сомневаюсь, что тебе вообще можно подобрать лошадь.
— А что, было бы неплохо.
Ней допил вино, вытер губы рукавом и добавил:
— Кавалерист — он что, только пикой ковыряет. А я всю жизнь провозился с молотом, так что по мне булава — в самый раз.
— Да, твоя сила тебе пригодится.
Ли поставил на стол пустой кубок.
— А как насчет танцев? Публика уже убедилась в том, что пить мы умеем. Может, пойдем спляшем с девицами, покажем им, что и в этом деле мы парни не промах.
Я знал Ли слишком хорошо, чтобы не заметить в его голосе нотки насмешки. Любая из присутствующих девушек сочла бы за счастье танцевать в паре с юным Норрингтоном или Раунсом. Но вряд ли на всем празднике можно было найти такую, которая пожелала бы составить компанию Нею. Каждая девушка, будь то дворянка или представительница купеческого сословия, рассчитывала прежде всего найти на вечере жениха. Конечно, все они утверждали, что выйдут замуж исключительно по любви. Но, разумеется, титул,
