– Точно нет?
– Точно. Я сам себе команду набираю, – Криволапенко покачал головой. – Я этих самых деятелей за милю вижу. Не беру, и баста. Нет, у нас коллектив сплоченный, здоровый, хоть и сборный со всего СНГ. А чего сборный-то? Там-то у них работы ноль, особенно для речников, вот и едут сюда.
– Максим Маркелович, а зимой, что ваша сборная команда делает?
– Как что? Отпуск. Отдыхает.
– Вы связь с людьми поддерживаете?
– Ну, как? Звоним друг другу. В апреле в порт приписки съезжаться все помаленьку начинают. Судно в док ставим на ремонт. Вся команда при деле.
– Не в курсе – в декабре и в Новый год никто из ваших в Питер не ездил?
– У нас питерских нет.
– И все же?
– Не знаю. Да вряд ли. Нет. Питер – город дорогой.
– Этот вопрос я бы просил вас уточнить подробнее с людьми. Так, между прочим спросите, ладно?
– Хорошо, спрошу. Только зачем это все вам? Я в толк никак не возьму. Левак этот наш и… Вы что, кого-то из моей команды в чем-то еще подозреваете, а?
Колосов молчал.
– Мы пока просто уточняем кое-какие факты, – произнес он после паузы. – Не думаю, что это имеет прямое отношение к вашему экипажу. Но все проверить мы обязаны.
– Да что проверять-то? Я тут Каримова-экскаваторщика пытал – в чем дело? А он, черт обкуренный, на меня матом – ты, мол, меня чуть под статью уголовную не подвел. Какую статью?
– Скажите, Максим Маркелович, вы в этот рейс шли через Углич?
– Да, а то как же иначе?
– И вы в Угличе останавливались, да?
– Нет.
– Не останавливались? – Колосов поднялся, – Не грузились, не выгружались?
– Да нет, прошли согласно расписанию – шлюзы ведь, не что-нибудь. С этим строго. Опоздаешь и будешь загорать, окно ждать. И так у нас график не слишком удачный был. Ночь в затоне стояли, теплоход ждали.
– В затоне? Где же это?
– Да возле самого Мышкина, на водохранилище. Там отстойник для барж и буксиров. Мы по графику шлюзы с частником каким-то должны были проходить. Ну, вот и ждали его в затоне. У нас первый шлюз в половине седьмого утра был. Ночью и теплоход этот подошел в затон.
– Теплоход? Что за теплоход?
– Да вроде экскурсионного. Частник, двухпалубный.
– И что же вы одни в этом затоне стояли?
– Зачем одни? Барж полно, катера, буксиры. А теплоход – он, собственно, в затон-то и не заходил. Поодаль стоял, у берега – там причал экскурсионный. Ну, мы тоже у самого берега, только в затоне. К шлюзу-то тютелька в тютельку по графику подошли – этот купец двухпалубный, потом уж мы за ним.
– А что за суда рядом с вами стояли – ну, борт к борту?
– Катер буксировочный стоял.
– Команда на нем была?
– Команда в Мышкин подалась. Местные они. К своим бабам утекли в теплые кровати.
– Вы-то на барже в ту ночь – только честно, – что делали?
– Да что? Спали. Стоим же, загораем, команда отдыхает. После ужина – все как сурки, рейс муторный был, и с погодой не повезло – лило как из ведра.
– Еще вопрос: только ответьте честно, Максим Маркелович, вот если бы там, в затоне кто-то с катера либо с причала тайком высадился бы у вас на барже – там, где груз основной, где гравий – заметили бы вы?
– Тайком? Быть того не могло.
– Ну, предположим – было. Заметили бы?
Боцман Криволапенко внимательно посмотрел на Колосова.
– Не пойму, к чему вы клоните… Честно-то? Это ежели положа руку на сердце? Да нет, вряд ли бы заметили. Если, конечно, все это по-быстрому было… Мы-то спали, отдыхали. Часть команды на берег сошла еще с вечера… Ну выпили, конечно, ребята – не без этого ж… Вахтенный был, но… И он, в общем, тоже… Однозначно – нет.
– Вы названия тех барж, катера и теплохода не помните?
– Баржа-то там была одна нашего пароходства, из Костромы. Остальные волжские. Катер местный, ярославского разлива. А теплоход… Ах ты черт… Так его по шлюзовому расписанию установить можно, –
