– Надо алиби иметь, да?
– У вас есть алиби?
– Хрен его знает, – Жданович покосился на сына. Тот не слушал их, барабанил по клавиатуре ноутбука, – Сынок… вообще ты бы, правда, сходил бы вниз в вестибюль.
– Не пойду я, отстань, – огрызнулся мальчишка.
– Вы сына забрали к себе в гостиницу? Когда именно? – спросил Колосов.
– Ну вчера, а что?
– Вчера Бокова убили. Убийство произошло в двенадцати километрах от стоянки вашего теплохода. Но вас, как я понял, вчера на борту не было?
– Я здесь в городе был.
– Так, когда вы забрали сына. Во сколько?
– Как уроки у него кончились в школе. Потом еще семинар по программированию… Сынок, где-то в начале пятого да?
– В начале пятого? А где вы находились утром, днем?
– Да я ж говорю вам – здесь, в городе. Ну, в Москве.
– Сидели в номере гостиницы, что ли?
– Да нет, сюда мы уже с Лешкой приехали вечером. Ну, в городе я был днем. В баре посидел, на кладбище съездил.
– На кладбище? – переспросил Колосов.
– На Николо-Архангельское, там ребята из ВДВ похоронены. Поехал поклонился, – Жданович снял очки. – И что вы все крутите вокруг да около? Я ж газеты читал. Ящик смотрел – все на меня кирку вешают.
– Но это, конечно, не вы его убили?
– Не я.
– Вы про алиби говорили. Его у вас нет.
– А это хорошо или плохо, вот скажите как специалист? – спросил Жданович.
– Это как посмотреть.
– Значит, вы это дело ведете?
– Я его пытаюсь раскрыть.
– Ну, флаг вам в руки кумачовый. Всяческих успехов в труде. А может, вы уже арестовать меня приехали, а?
– Пока оснований у меня для этого нет. Хотя положение у вас не скрою – серьезное. Все же по какой причине вы тогда пытались сорвать концерт Бокова, драку затеяли?
– По многим причинам сразу.
– Ну, хотя бы одну назовите.
– Ну, бзик на меня такой нашел, захотелось.
– Так это хулиганство циничное. А честно признаться, в дебоширы вас, Алексей Макарович, человека столь хорошо известного, грех записывать.
– Вы ж в органах служите. Подведите под дебошира статью, потом базис идеологический – мне, что ли, вас учить?
– Про базис что-то туманно, не пойму.
– Я ж говорю – разное у нас с вами мировосприятие, – тут язык Ждановича слегка заплелся. – Эх, сансары мои, нирваны… Вот и с покойником тоже – ну, не сошлись. Ди-а-мет-раль-но.
– Вы не хотели, чтобы он пел, выступал? Но разве это…
– Да, мне не хотелось. Мне все в нем не нравилось. Я терпеть его не мог. Но вот он в земле лежит. И все это мое отношение уже неважно – ему, не мне.
– Вас обрадовало известие о его смерти?
– Я не заплакал.
– Я давно как-то в газете читал ваше интервью – вы так вдохновенно о вере говорили, о боге. А разве бог не велел прощать?
– Вы из милиции или из общества адвентистов седьмого дня?
– Я из милиции. Ехал к вам сюда в гостиницу, волновался, как пацан, – Колосов усмехнулся. – М-да… В понедельник вам придется прибыть по этому вот адресу в прокуратуру области. Вот повестка на десять часов. Вас допросит следователь, ведущий дело об убийстве.
– Ладно, я приеду, – Жданович смял повестку как промокашку. – У вас все ко мне? Тогда до свидания. Мне вон сына надо к его матери везти.
– Вы хотели его с собой в Питер взять? Мне на теплоходе ваши друзья сказали.
