жена. Колосов шел за ними следом. И без наведения справок в ЖЭКе он знал фамилию супругов – чета Чесноковых. Напарник Богданова вернулся из деревни, куда отвозил на каникулы сынка, и как верный муж притащился встречать жену, «возвращавшуюся от сестры с Москвы» на поздней электричке. И-эх, бабы- бабы… На машинке они шили до вечера…
Никита видел: супруги сели в полупустой «Икарус», о чем-то оживленно беседуя: об огороде, деревне…
Когда он вернулся в машину, наблюдатели доложили, что Богданов со станции прямиком поехал домой маршрутом парковая аллея – центр. Припарковал «Газель» у своего дома. И вошел в подъезд. Наверное, подумал Колосов, с чувством до конца выполненного святого мужского долга.
Мещерский снял трубку.
– Алло, я слушаю.
Пауза. Тишина.
– Слушаю, кто это?
– Я. Здравствуй, Сергей.
Голос был мужской, абсолютно незнакомый. Неузнаваемый.
– Здравствуйте, а кто это говорит?
– С тобой говорю я. Ты видел запись?
Мещерский почувствовал, как в горле у него мгновенно пересохло.
– Не молчи. Отвечай мне, – произнес голос. – Ты видел запись на кассете?
– Да. Кто это говорит?!
– Я могу назвать любое имя – Иван, Сергей, Варфоломей. Это все равно ничего не изменит. Я знаю, ты видел то, что я хотел тебе показать. Ну и как оно?
– Что? – хрипло и тихо спросил Мещерский.
– Впечатление?
– Это вы снимали?! Кого?! Где? Что там произошло с этим парнем?
– А ты не догадался, что с ним произошло?
– Это вы снимали? – Мещерский чувствовал тяжелый ком в горле. Голос его дрожал.
– Ну, я снимал, Сергей, я…
– Что вы сделали с этим человеком? Он мертв?
Трубка молчала. Мещерский тоже молчал. Он еще не вполне поверил, что этот звонок – реальность.
– Я наблюдал за тобой и до, и после того, как ты увидел запись. Ты испугался?
Мещерский молчал.
– Ты испугался, – голос был тих и безучастен. – Я тоже испугался, когда это случилось впервые.
– Кто вы такой? – спросил Мещерский. – Кто ты такой, черт побери? Ты был тогда в институте? Кто ты?!
Молчание.
– Зачем ты мне звонишь? Что тебе нужно от меня? Почему ты наблюдал за мной?
– Ты остро чувствуешь боль, – трубка донесла чей-то сухой печальный смешок. – Пока чужую. Пока что… Интересно, как это будет, когда она вдруг станет твоей?
– Я обратился в милицию, учти. Они знают про запись. Про то, что там было. Что там на пленке – убийство! Я напишу заявление в прокуратуру.
– Делай что хочешь, – устало разрешил голос, – Все карты в руки – тебе. Три туза. У меня на руках всего один… туз. Между прочим, там на вечере тебе никто не поверил… И знаешь, как это трогательно выглядело со стороны?
Гудки. Короткие. Оглушительные. Они пульсировали, как толчки крови в висках. Гудки, гудки… Мещерский швырнул трубку.
Глава 9
ЯВНО ЛИШНЯЯ
Это было уже слишком! Катя просто дара речи лишилась: ах так, значит, они сговариваются за ее спиной о чем-то. О чем?! И вообще, как такое возможно: им что-то известно, а она ничего не знает!
Однако все по порядку. В обеденный перерыв она спустилась в буфет и в вестибюле главка наткнулась на того, кого так тщетно разыскивала всю неделю. Никита Колосов стоял на проходной, возле патрульного, проверяющего пропуска и удостоверения. Стоял хмурый и скучный и явно кого-то поджидал.
Катя, еще секунду назад собиравшаяся подкрасться к нему, как опытный следопыт к давно и тщетно подстерегаемой дичи, и застать его врасплох самым своим невинным, умильным и радостным восклицанием, типа уже стандартно сложившегося в их общении: «Ой, Никита! Как хорошо, что я тебя встретила! Куда ты пропал? А мне срочно надо с тобой посоветоваться насчет…»
Так вот, она уже была готова во весь голос заявить о своем присутствии, как вдруг что-то ее остановило. То ли хмурое выражение колосовской физиономии, то ли пресловутое шестое чувство, которое иногда заземляло ее рвущиеся наружу эмоции, не давая наделать совсем уж непоправимых промахов. Катя
