— Дела брата сейчас веду я, — Дмитрий придвинулся ближе. — Значит, просто так получилось. Катя?.. А Вадька надолго уехал?
— На две.., на неделю всего.
— А с Сергеем вы давно дружите?
Катя тихонько отвела его руку. Надо было сделать это гораздо раньше, но он очень сильно был похож на брата...
— Анна Павловна снимки разглядывает — у нее хорошее зрение. А память — помнит такой старый фильм, надо же. — Она пыталась отстраниться, но он снова уперся руками в стену, отгораживая ее.
— Она этой сказкой про медвежьего оборотня с детства нас со Степкой пугала. Но вы.., мне не ответили.
— Сережу я с детства знаю. Он друг Вадима и мой:
— Можно, я вам завтра позвоню? — спросил он вроде бы без всякой связи с их предыдущей беседой, наклонила) к самым ее губам. Катя почувствовала запах алкоголя: молодец, видимо, набрался за столом, хотя по его виду это особо и не замечалось.
— Вот вы где. Катюш.., помоги мне разложить мороженое, десерт накрывают. — Лиза вошла на веранду, оценила создавшуюся деликатную ситуацию и мигом пришла приятельнице на выручку. Дмитрий медленно опустил руки.
— Моя помощь вам, конечно, не потребуется? — спросил он.
— Ты там все переколотишь, как медведь. Идем, Катя.
На кухню Лиза, однако, приятельницу не повела. Они поднялись на второй этаж.
— Мне поминки эти, эти застолья и эта чертова дача вот где уже, — ворчала Лиза шепотом, — когда мы со Степкой еще квартиру не снимали — тут жили. Ему тут нравится — лес, говорит, тишина, воздух. А мне так тут уже в прошлом году надоело! Рухлядь какая-то сплошная. Дед их все чудил, как истинный представитель творческой интеллигенции. То иконы собирал, то самовары, то сельскую старину — подковы, колеса, хомуты. Набил дом разной дрянью. Ни стиля, ни удобства. Дача эта, видно, Степке отойдет. У Валерия дом в Австрии — он сюда, видно, совсем уже не вернется, Димка тоже тут жить не будет, строит себе финский коттедж на Рублевке рядом с отцом. Кстати, — она покосилась на Катю, — насчет Димочки не особенно заблуждайся.
— Я не заблуждаюсь. — Катя прошла к окну, открыла балконную дверь — второй этаж дома опоясывала узкая терраса, — чтобы впустить в эту пыльную комнату воздух, задернула штору. — — Холодное сердце наш Дима. Душа — ледышка, ум трезвей некуда, а на уме одни деньги. А насчет женщин его вкусы, — Лиза поморщилась. — Исключительно оральный секс.
Вульгарно и грубо. Тут была история. У нас на пирушке познакомился он.., моя приятельница — ты ее знаешь. Очень приличная девица, стильная, не урод, со средствами, ну и...
Она потом мне звонила вся в слезах — обошелся с ней как с самой последней проституткой. Она в шоке была. В общем, смотри сама. И не очень-то обольщайся.
— Нечего мне смотреть, — отрезала Катя.
— У них с моим это общее — неистовость в постели и.., в общем, мало уважения к нам, мало нежности, одна только... — Лиза снова запнулась. — Они близнецы, друг другу очень близки. И порой мне кажется, для них в мире существует только эта их близость. На моего только Димка и может повлиять, только его он и слушает. И Димка Степку тоже любит. И это у него от сердца, меня не обманешь.
— Знаешь, Лиз, а ведь мы с Сережкой сегодня были в этой вашей знаменитой школе, — призналась Катя, кратко поведав подруге свои впечатления.
— Я там тоже несколько раз была. Мужики! Им все игра в казаки-разбойники нужна до седых волос. Что с них взять?
Деньги, конечно, кое-какие это моему приносит, но...
Может, это школа на него так влияет, а может... Я говорила:
Степан очень изменился, стал какой-то другой. Мы вместе уже прилично, а сейчас иногда мне кажется, что это совершенно незнакомый мне человек.
Катя почувствовала: Лизиным излияниям надо дать толчок, иначе она так и будет причитать, ничего не рассказывая по существу.
— Может, ему просто нездоровится. У мужчин насморк случится — они уже не в духе, хандрят, на нас за что-то злятся. Ты говорила, он болел чем-то. Это серьезно?
Лиза помрачнела.
— Было серьезно, а сейчас.., сейчас даже не знаю. Я об этом с тобой посоветоваться хотела. Понимаешь ли, он болел трихинеллезом. «Болезнь хищников» называется.
— Хищников? Что это? Первый раз слышу.
— Мерзость заразная. Симптомы поначалу вроде гриппа: лихорадка, температура под сорок. Врач говорил — он сначала в инфекционной лежал на Соколиной Горе, потом его отец в бывшую Кремлевку перевел, — так вот врач сказал: заразиться трихинеллезом в наше время все равно что какой-нибудь тропической бери-бери. А все из-за Степкиного выпендрежа. У него же, у нетрадиционника несчастного, все не как у нормальных людей.
Катя начала отчего-то слушать приятельницу очень внимательно.
— Год назад, — продолжала Лиза, — к Владимиру Кирилловичу в фирму их приезжали какие-то американские инвесторы. В фирме какие-то трудности начались с уплатой налогов — не могу сказать точно, но деньги им нужны были позарез. Ну, инвесторов этих тут ласкали, ублажали как могли.
Развлечения а-ля рус по полной программе. В конце повезли под Кострому куда-то на кабанов охотиться. Наняли вертолет, ну и... Мужики! Владимиру Кирилловичу здоровье не позволяет так куролесить, вот он всю организацию спихнул на Димку, и Степка мой тут подсуетился. Постреляли они там этих кабанов, лосей, вошли в раж — подавай охоту на медведя. Гостей удивить надо? Никакого косолапого, конечно, не сыскали, но... На стол к банкету привезли медвежье мясо, достали где-то у охотников, эту дрянь копченую. Украсили застолье, американцы поохали, но никто из гостей, слава богу, есть не стал. И только Степка со своей нетрадиционной пищей — рад стараться. Ну получил. Мясо медвежье оказалось зараженным трихинеллой — червь такой, у хищников в теле водится. Он его и подцепил. В больнице лежал, потом вроде ничего, а потом начались какие-то осложнения на центральную нервную систему. Перевели его на обследование в Институт мозга, томографию делали, лошадиными дозами гормоналы вливали, а потом...
— Что? — Катя смотрела на руки приятельницы: та судорожно сжимала пальцы.
— Потом вроде все нормализовалось. Курс лечения он прошел, выписали его и... Я не знаю, Катя, мне порой кажется, что он стал другой, изменился. Это же осложнение на мозг было, понимаешь? Они — Владимир Кириллович и Димка — мне всего не рассказывают. Но я же.., я от него ребенка хочу, понимаешь? Я должна знать, какие могут быть последствия и... — Лиза встала, отошла к окну. — С февраля месяца я Степку почти не вижу. Он все время в своей школе торчит.
А началось.., не поверишь — из-за платья взбесился словно.
Стал вдруг настаивать, чтобы я свадебное платье купила у Мак-Куина, Помнишь был показ мод на станции «Маяковская»? Я вообще считаю, что этот Александер Мак-Куин бог знает во что дом Живанши превращает. Мне его стиль совершенно не нравится, а Степка...
— Что дурного в том, что он хотел подарить тебе платье? — Катя усмехнулась: ничего себе жалоба! Ей собираются подарить кусочек шелка стоимостью в две тысячи «зеленых», а она еще...
— Мы в бутик ходили — бог знает что там, — Лиза даже передернулась. — Ни стиля, ни линий. Словно бомба в зоосаде разорвалась. Александер тогда со шкурами и кожами экспериментировал, платья в грязи вываливал, дохлую саранчу приклеивал. Клочья шерсти, рвань какая-то звериная. А Степка прямо очаровался всем этим. Стал настаивать, чтобы я в этом перед его семьей на свадьбе... Там мех и голое тело, понимаешь? Словно для шлюхи... Я сначала подумала, что он шутит. Но нет! Скандал мне закатил, какая-то дикая вспышка просто. И тогда я.., я сказала Владимиру Кирилловичу — деньги все же большие. В общем, тут, в семье, разбирались.
В результате кредитку Степкину как-то там переоформили в банке: теперь, если он собирается деньги тратить, — ставят в известность отца или Димку.
— Он что, своими деньгами не распоряжается? — удивилась Катя.
— Распоряжается, но... В общем, отец и брат всегда в курсе, куда он деньги тратит и на что. А я... А
