струнку, боясь вздохнуть. А позади него, крепко обхватив его левой рукой за шею, заслоняясь им, точно щитом, стоял Степан Базаров. Он запрокинул брату голову — хрупкая мальчишеская шея, резко выделяющийся кадык. В руке его был нож — знакомая Кате финка, некогда картинно торчавшая острием вверх из пня-жертвенника на Посвящении в Отрадном. Только теперь острие ее было у самого горла Ивана, блестело на солнце...
«НЕТ, — подумала Катя, даже не успев испугаться от неожиданности. — ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Это сон, мы спим все. ТАК НЕ БЫВАЕТ, ОТКУДА ОН ТУТ?!»
Степан, совершенно не похожий на человека в бегах, ночующего в лесу оборотня-психа, поедающего «нетрадиционную пищу», был чисто выбрит и даже не похудел за эти дни, молча смотрел на них, грудь его вздымалась, словно он только что преодолел крутой подъем.
— Будете делать все, как я скажу, — произнес он отчетливо и громко, — не то я его прирежу.
Тут только Катя увидела краем глаза, что начальник отдела убийств целится в Базарова из пистолета. Колосов сделал шаг назад к застывшим на месте, вскинувшим на изготовку автоматы конвойным, между которыми был плотно зажат арестованный.
— Не дури, — хрипло огрызнулся Колосов. — Отпусти брата немедленно, ну!
— Я повторяю еще раз: будете делать, как я скажу, иначе Ванька — труп!
Катя не могла пошевелиться, но так же краем глаза видела: камера работает, снимает все... Иван прерывисто дышал, видно, что ему было больно — хватка у Степки железная, медвежья... И тут она внезапно заметила легкое движение:
Степан чуть сдвинул руку, освобождая брату грудь, чтобы...
«Боже, — Катя замерла. — ДА ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ОНИ ВДВОЕМ НА ПАРУ НАС ДУРА...»
Что-то не так в этом захвате заложника, понял наконец и Колосов, но предпринять ничего не успел. Степан опередил все их догадки:
— Димку сюда вперед, без конвоя, ко мне, быстро! — приказал он. — Ты, с пистолетом... Опусти пушку, кому сказал, иначе... — Лезвие его ножа уперлось в кожу под подбородком Ивана: показалась кровь...
"Никита, ЭТО ВСЕ НЕ ПРАВДА, ОН ЕГО НЕ УБЬЕТ.
Они нас так ПОКУПАЮТ..." — мысленно кричала Катя, но так и не раскрыла рта: «Молчи! Молчи, смотри, снимай!»
— Я говорю вам в последний раз: Димку сюда, ко мне.
Ты, — Базаров кивнул Колосову, — пушку бро... Нет, не бросай, оружие не бросают, не дрова, чай. Ей вон отдай. Она ни за что в меня не выстрелит, правда, моя Дюймовочка? А ты сам веди его сюда. Это не побег, Димка, не надейся. От них, ментов, сбежать можно. От меня, братик мой, не сбежишь.
— Зачем ты это делаешь? — тихо спросил Колосов. Он все еще держал Базарова на прицеле, но Кате было ясно: стрелять в него он не будет, потому что...
— Он сейчас покажет мне и.., тебе то, что никогда бы не показал сам.
— Но это же произвол! Вы совершаете самоуправство — уголовное преступление, — тревожно предупредил Степана следователь Касьянов, однако голос и у него был какой-то особенный.
— А ты вообще заткнись. Я еще твои допросы забыть не успел, ну?! — прошипел Степан. — Считаю до трех: раз, два...
Катя вздрогнула: руки ее коснулась холодная сталь. Колосов отдал ей пистолет.
— Никита, это же... Зачем ты идешь у него на поводу?!
— Замолчи! Держи дулом вниз. Он уже на предохранителе! — рявкнул Колосов, кивнул конвою, те вытолкнули Дмитрия вперед. Он был бледен как полотно. По его лицу текли капли пота.
— Ближе, — командовал Степан, зорко следя за всеми их перемещениями. — Еще ближе. Сам стой на месте, Димку спиной ко мне. Быстро.
«Рокировка» произошла в мгновение ока. Ивана оттолкнули в сторону, он приложил тыльную сторону ладони к порезу на горле. Он не произносил ни слова, но Катя видела, что в темных его глазах.., торжество победы. А лезвие финки уперлось в глотку Дмитрия.
— Ну-ка пойдем, — тихо прошипел Степан. — Тихо, медленно. И не вздумай выкидывать фокусы у меня. Я же псих ненормальный.
— Степ.., я.., я не могу.., лучше убей меня... — Дмитрий, однако, не просил о пощаде, в голосе его причудливо переплелись мольба и ярость. — Я не могу.., убей меня лучше!!
Они были похожи на двух ядовитых змеи, свившихся в смертельной схватке. Смотреть на их искаженные лица, такие похожие, как отражения в двойном зеркале, было страшно.
— Молчи! Ты, Колосов, что ли, тебя... Ступай вперед. За поворотом машина, ключи. Сядешь за руль, поедешь куда скажем, — Степан, увлекая за собой брата, который был вынужден пятиться, закрывая похитителя своим телом, медленно начал отступать к кустам. — Одно движение — и у вас станет одним покойником больше.
Секунды, минуты... Время словно остановилось на этой тихой лесной дороге под палящим солнцем. Они скрылись из вида. Потом послышался шум отъезжающей машины.
— За ними! — Касьянов словно очнулся от ступора. — Конвой, не вздумайте открыть стрельбу! Это не побег. Товарищи понятые, сохраняйте спокойствие... Это, конечно, форменное варварство, но, думаю, сейчас мы увидим...
Катя не знала, куда деть колосовский пистолет. Взволнованный оператор забрал его у нее, проверил и спрятал в карман. Им с Катей не хватило места в «канарейке» — туда теперь сел вооруженный конвой. А им, вместе с понятыми, пришлось довольствоваться бронированным «автозаком».
Ехали долго — Кате, как она ни старалась отыскать какую-нибудь щель, ничего не было видно. Но вот машина остановилась. Двери с грохотом распахнулись, водитель их выпустил. Налево на обочине — черный джип базаровской школы и «канарейка», обе машины пусты. Окрестности: лес, горбатый мостик через овраг, справа от дороги заросшее сорняками поле, отгороженное лесополосой чахлых тополей...
Катя не могла слышать переговоров «террориста с заложником» в джипе — и слава богу, — там стоял отборный мат.
На горле Дмитрия появились уже два глубоких ножевых пореза — финка в руках его брата-близнеца знала свое дело...
Колосов видел в зеркальце их лица — лучше бы он был слеп. Лишь крепче сжимал руль, зубы стискивал: кто из нас сейчас более безумен?!
— Куда теперь ехать? — спросил он в который уже раз.
— Куда ехать, Дима? — тихо переспрашивал Степан. — Ну? КУДА ТЫ ЕЕ ДЕЛ? Говори...
— Что же ты так со мной.., мясник... — По лицу Дмитрия катился пот, свитер на груди был весь заляпан кровью. — Мясник.., подонок...
— Псих я, псих, Дима. В дурдоме мне место. Правильно ты все порешил... А тебе — на кладбище, братик... ТОЛЬКО ТЫ НЕ ДУМАЙ, ЧТО ЭТО МЕСТЬ. Я ВЫШЕ МЕСТИ, браточек... Только.., так это и должно быть, ты сам все это выбрал... И так будет лучше и для меня, и для тебя. Для всех нас.
А если жить хочешь, ты мне покажешь, ГДЕ ОНА, покажешь, ну же...
— Да тебе ж всегда на нее.., было! Ты ж, когда она жива была, ноги об эту шлюху вытирал!!
— Может быть, я же псих, с психа какой спрос? — Голос Степана был страшен. В нем было что-то такое, отчего у Колосова, человека далеко не робкого десятка, мурашки ползли по коже. — Псих и предатель — близнецы-братья... Вечная наша дружба, вечное братство... Как в той песенке к фильму деда, помнишь? НО ЕСЛИ ТЫ МНЕ НЕ СКАЖЕШЬ СЕЙЧАС, ГДЕ ОНА, Я ТЕБЯ УБЬЮ.
Это было сказано просто, но так, что Дмитрий замер и прекратил вырываться из рук брата.
Когда Катя, понятые и оператор выскочили из своей тюрьмы на колесах, МЕСТО УЖЕ БЫЛО УКАЗАНО. Касьянов и подоспевшие конвоиры помогали Колосову.
Это был старый заброшенный противоатомный бункер, каких немало разбросано по подмосковным полям: бугорок, заросший бурьяном, а в нем — ржавая железная дверь. Возле этой ржавой двери и возились сейчас Колосов и конвойный.
Одно было необычно: в ушки старого и ржавого запорного устройства двери был продет новенький блестящий на солнце замок. Его сбили прикладом автомата.
Дверь открылась без усилий — видно, ее уже открывали недавно. Из каменного мешка дохнуло холодом, сыростью и невыносимым трупным смрадом. Колосов волоком вытащил на порог тюк, завернутый в брезент.
