безвкусным кольцом, в котором сверкал бриллиант… Деда хватил бы удар, если бы он его увидел.
Представив себе сцену их знакомства, Одри рассмеялась: одна мысль о том, что бы мог сказать этому типу дед, развеселила ее.
Когда на выборах Франклин Рузвельт победил Альфреда Лэндона и был избран на второй срок, Одри тоже подумала о дедушке. Она любила вспоминать, как спорила с дедом о политике. А теперь они обсуждали политические новости с Чарли. летом Япония напала на Китай, бои шли по всей стране, война длилась до конца года и унесла тысячи жизней. Пекин и Тянцзин были оккупированы японцами. Во время штурма Нанкина погибло двести тысяч мирных жителей. Одри вспомнила, как они жили там с Чарли — какие это были чудесные безоблачные дни! Город теперь разрушен — страшно об этом подумать. Коммунисты и националисты объединились в борьбе с японцами; какое счастье, что Одри забрала к себе Мей Ли! В Харбине, надо надеяться, теперь поспокойнее, но на всей остальной территории японцы крушили все и вся, Молли пришлось бы хлебнуть горя, останься она там. Одри молилась, чтобы Синь Ю и другие дети из приюта уцелели. Возможно, монахини взяли их во Францию? Вряд ли.
В июле 1937 года (в то же самое лето) немцы построили Бухенвальд — «трудовой» лагерь для узников и «нежелательных элементов». В то же самое время прошла «чистка» на торговых и промышленных предприятиях — оттуда изгнали всех евреев. А позже им запретили появляться в театрах, музеях, библиотеках и в других общественных местах. Перед евреями захлопнулись двери государственных учреждений, учебных заведений и санаториев. А начиная с шестнадцатого июля евреев обязали носить желтую звезду, чтобы их можно было сразу отличить от других граждан. Снова и снова Одри и Чарльз вспоминали об Урсуле и Карле. С тех пор слово «еврей» стало звучать по-особому. Время мчалось с бешеной скоростью, мир ожидали страшные испытания, одно тяжелее другого, и никто не в силах был понять истинного смысла происходящего. В декабре Италия и Германия вышли из Лиги Наций, что также было зловещим знаком.
В марте 1938 года Гитлер захватил Австрию под предлогом, что проживавшие в нем немцы потребовали аннексировать территорию этого государства. Страшная новость повергла Одри и Чарльза в еще больший страх. Они находили поддержку и опору только друг в друге.
В конце 1938 года исполнилось три года, как они стали жить под одной крышей. Ви и Джеймс устроили по этому поводу праздничный ужин, они танцевали самбу и конгу, слушали пластинки с Бенни Гудменом. А когда в четыре часа утра они вернулись домой, Одри сказала Чарльзу, что все ее мечты сбылись; ей исполнился тридцать один год, и она любила его так сильно, как никогда прежде. Конечно, грустно, что из- за упрямства Шарлотты у них нет ребенка; в итоге весь свой родительский пыл они обратили на малышку Молли.
Наступивший год поверг в отчаяние и страх всех без исключения. После мюнхенского соглашения люди поспешили уговорить сами себя, что теперь настанет мир, и вся Европа делала вид, что беспокоиться не о чем. Все, кто мог себе это позволить, покупали драгоценности и роскошные машины, закатывали балы, носили дорогие наряды, меха, стоившие баснословных денег, украшения. Все было так, как будто ничего не случилось; наигранная, показная веселость словно компенсировала людям веру в лучшее будущее. Но где- то в глубине души страх был всеобщим, вокруг происходили чудовищные события, виновником которых был Гитлер. Никто не в силах был его остановить: зловещая тень Гитлера продолжала надвигаться на Европу. Заканчивалась гражданская война в Испании, унесшая несметное число жизней.
Солдаты вермахта все оглушительнее стучали в барабаны.
Германия оккупировала Богемию и Моравию, подписала с Россией пакт о ненападении. Завоеватель, удвоивший свои силы за счет нового союзника, стал страшен вдвойне. Первого сентября Гитлер напал на Польшу; весь мир затаив дыхание следил за развитием событий.
Третьего сентября Великобритания объявила войну Германии, Черчилль был назначен главнокомандующим и стал мозговым центром военных операций. Спустя две недели немецкие подводные лодки потопили английские корабли «Атония» я «Бесстрашный». Одри и Чарльз, застыв от ужаса, слушали сообщения по радио у себя на кухне. Чарли не знал, что делать; может, Одри лучше отправить домой, в Штаты? Оставаться в Европе было опасно. Почти все американцы поспешно вернулись на родину. Посол Соединенных Штатов для каждого старался выхлопотать билет на самолет. Чарли спросил у Одри, полетит она с ними или нет.
Она только улыбнулась ему в ответ, налила чашку чая и лишь потом сказала, взглянув на него спокойно и уверенно:
— Чарли, я дома.
— Я не шучу. Если хочешь, отправлю тебя в Штаты. Тебя и Молли. Сейчас в посольстве всем американцам достают билеты, так что самое время отчаливать. Одному Богу известно, что натворит этот сумасшедший. Он словно с цепи сорвался. — Чарли, конечно, имел в виду Гитлера.
— Я остаюсь здесь. С тобой, — тихо ответила она. Он взял ее руку. Вот уже шесть лет, как они любят друг друга. В Лондоне все приняли их союз, ее называют «миссис Рисколл», его — «мистер Паркер-Скотт». Даже если Гитлер сметет Лондон с лица земли, смерть она встретит с Чарльзом. Она сообщила ему об этом спокойным, почти бесстрастным тоном. У него гора с плеч свалилась; он только не сказал ей, что вместе с Джеймсом записался в добровольцы. Джеймс хотел стать летчиком, а Чарльз решил податься в разведку. У него отличное «прикрытие» — ведь он журналист. В министерстве внутренних дел Чарльзу сообщили, что его вызовут. Он решил, что начали изучать его досье, но рано или поздно он получит ответ. Так оно и вышло. Ему позвонили в день падения Варшавы. От этой трагедии содрогнулась вся Европа. Через два дня между Россией и Германией произошел раздел Польши, словно два волка разорвали на две части свою жертву. Одри чувствовала себя больной каждый раз, когда слышала сообщения по радио или когда до нее доходили слухи о том, в каких мучениях гибли жители гетто.
Она все время говорила с Чарльзом об этих зверствах, так что он даже обрадовался звонку из министерства. Незадолго до этого Англия послала во Францию сто пятьдесят восемь тысяч солдат для защиты союзников. Чарли рвался отбыть вместе с ними. Но только через два месяца он получил звание военного корреспондента и мог ехать — в ожидании назначения — на любой фронт.
Ему не давало покоя то, что Джеймс уже сражается в рядах регулярной армии и Вайолет водит машину Красного Креста. В июле Чарльз, был приглашен в министерство. За три месяца до этого капитулировали Дания и Норвегия, месяцем позже — Бельгия, а две недели назад — Париж. Перед вызовом в министерство он писал военные репортажи из Лондона, иногда из Бельгии и Парижа (до их капитуляции) для ведущих иностранных газет, давая им лишь ту информацию, которую считали нужным давать его соотечественники. Несколько раз он был на приеме у Черчилля. Но Одри понимала, что он не станет отсиживаться в Лондоне всю войну, тем более после того, как Джеймса взяли в военно-воздушные силы.
В тот вечер, когда Чарльз вернулся из министерства, Одри сразу увидела по его лицу: что-то случилось.
— Что произошло? — спросила она, едва он появился в дверях гостиной.
— Да ничего особенного.
— Может быть, ты все-таки не будешь скрытничать? Боишься огорчить меня?
— С чего ты взяла, Од?
— Что случилось, Чарльз?
— Ты слушала последние известия? Мы потопили французский флот в Оране.
— Это в Алжире?
Он утвердительно кивнул.
— Зачем?
— Они больше не наши союзники. Они сдались немцам, Од, а мы не хотим, чтобы французские корабли достались Гитлеру. Чудовищная потеря. Конечно, мы не признали этого факта. Официальная версия — корабли затонули сами. Но у нас не было выбора.
— Сколько человек погибло? — Она смертельно устала от сообщений о гибели людей — тысячи погибших здесь, тысячи — там… Карл и такие, как он… Люди, уничтоженные в Варшаве в тридцать девятом…
— Около тысячи. Меня направляют туда. Од.
— В Алжир? — Внутри у нее все сжалось.
— Да, сделать репортаж о затонувшем в Оране флоте, а после ненадолго в Каир, там сейчас
