сделать так, чтобы отдохнуть хотя бы одну неделю...'
В декабре того же 1915 года писатель публикует отрывки из романа 'Егор Абозов' в провинциальных газетах, очевидно, не теряя надежды закончить роман и печатать его целиком. Опубликованы были отрывки: 'На вернисаже' - в ростовской газете 'Приазовский край', 1915, 15 декабря; 'Егор Абозов' в газете 'Одесские новости', 1915, 25 декабря.
Но роман так и остался незаконченным. Как была задумана вначале развязка сюжета, можно судить по одному из отвергнутых автором начал первой главы. Приведем его полностью, так как оно дает не только пищу для догадок о финале, но частично раскрывает идейный замысел произведения.
'Я не склонен, подобно блестящему адвокату, тряхнуть львиной гривой и, указав широким взмахом руки на преступника, сказать потрясающим казенные своды, негодующим голосом:
- Посмотрите на это суровое и бледное лицо. Разве на нем не отпечаталась тяжесть слишком большого, слишком губительного ума? Разве эти серые, слегка тоскливые глаза не заглядывали по ту сторону, господа присяжные, куда страшно и не дозволено проникать? Разве его рот, детский и грустный, не помнит в то же время слез и молитв матери, убогой странницы, быть может до сих пор бредущей с посохом и котомкой из монастыря в монастырь? Разве его прошлое, его поступки, всегда порывистые и резкие, его страсти, добро и зло, само его имя... и т. д. и т. д.
Словом, защитник представил бы Егора Ивановича Абозова роковой, исключительной и романтической личностью; дамы на хорах, вынув платки, принялись бы яростно о нем мечтать, а присяжные бы его оправдали.
Но я хочу взять на себя задачу, более трудную и неблагодарную, показать, что Егор Иванович человек действительно замечательный, которого не так- то просто раскрыть перед присяжными и дамами, виновен во всех обвинениях. Но его вина лежит не в нем, а в народе, откуда он вышел, и в обществе, где жил. Он человек русский, наш современник, его добро и грехи есть лишь проявление ничтожнейшего запаса неисчерпаемых и нам еще неведомых сил.
Я познакомился с ним в Петрограде, когда он выскочил неожиданно на поверхности литературной богемы. Его появление было так стремительно и ярко, что несколько писателей загрустило совсем, говоря в кружках, будто толпе нужны выскочки, а не таланты. Но затем нелепая трагическая история, и его исчезновение, всех успокоила и примирила. Он был точно камень, брошенный в зазеленевшее болото. Его слава продолжалась всего одну зиму. Он был вынужден делать все глупости и окончить скверно. Пока я ограничусь только этой одной зимой, хотя и прибавлю несколько слов о далеком прошлом Егора Ивановича, все, что знаю из его же рассказов' (Архив, № 41/18).
Только по этому вступлению от автора можно строить догадки о трагическом завершении любви Абозова к Салтановой, о пути, приведшем его на скамью подсудимых.
Время действия романа 'Егор Абозов' - одна из зим 1909 - 1912 годов один из столичных литературных сезонов того десятилетия (1907 - 1917), которое, по словам М. Горького, заслуживает имени самого позорного и самого бездарного десятилетия в истории русской интеллигенции, когда подавляющая ее часть после поражения революции 1905 года пошла на поводу у реакции.
За художественной тканью романа угадывается подлинный исторический материал. Так можно усмотреть значительное сходство между вернисажем журнала 'Дэлоо и той атмосферой, которая царила вокруг эстетского журнала символистов 'Аполлон', начавшего выходить с октября 1909 года. (В первом номере этого журнала напечатано стихотворение 'Дэлос' поэта-символиста М. Волошина.)
Описание разнузданной декадентской оргии в 'Подземной клюкве' напоминает обстановку 'литературных вечеров' в пристанище столичной богемы - подвале 'Бродячая собака'. Название петербургского ресторана 'Вена', где собирались писатели, художники, артисты и меценатствующие бездельники, прозрачно заменено автором на 'Париж'. Постановка в Мариинском театре оперы 'Орфей и Эвридика', нашумевшей декорациями художников А. Я. Головина и Л. С. Бакста, упоминается в романе почти без изменений ('Орфей'), хотя фамилии художников заменены вымышленными. В том же роде следует и ряд более мелких деталей романа.
Создавая типические обобщенные образы представителей буржуазного искусства, А. Толстой использовал отдельные черты характеров, портретов и биографий некоторых писателей и художников. В этом отношении интересно письмо пайщика 'Книгоиздательства писателей в Москве' драматурга С. Д. Махалова (Разумовского) одному из редакторов издательства - Н. Д. Телешову. Прочитав еще не оконченный роман 'Егор Абозов', о публикации которого решался вопрос, Махалов, хорошо знающий петербургских литераторов, пишет: 'Спешу поделиться с тобой мнением о портретности, которой не нашел за исключением намеков, да и то перемешанных в такую кашу, что разобраться в них можно только при сильном желании...' (Письмо от 31 августа 1915 года. Архив А. Н. Толстого, № 7073.)
В то же время Махалов приводит в письме отдельные портретные черты И. Бунина, Л. Андреева, А. Рославлева, А. Куприна, И. Северянина, М. Кузьмина, А. Грина, Д. Мережковского, М. Волошина, которые, по его мнению, можно усмотреть у персонажей романа.
Объективное указание о заимствовании биографических деталей видно из эпиграммы А. Толстого на поэта-символиста Вячеслава Иванова, напечатанной в марте 1912 года в журнале 'Черное и белое', № 2, и включенной в роман строки из этой эпиграммы - 'Авесалом погиб от власа...'. В романе поэт-мистик Шишков сжигает бороду в ночном кутеже, повторяя происшествие с Вячеславом Ивановым.
Критическое отношение писателя к декадентскому искусству отражено также в рассказах 'Ночные видения', 'В гавани', 'Без крыльев' (см. настоящий том), полно и глубоко эта тема нашла свое выражение в романе 'Сестры', первой части трилогии 'Хождение по мукам' (см. том 5 наст. собр. соч.).
Роман 'Егор Абозов' печатается по тексту рукописи, хранящейся в архиве А Н. Толстого, № 38/188.
1 Сокращенно: 'Его Высокоблагородию'. (Прим. редакции.)
2 Всероссийского земского союза. (Прим. ред.)
3 Квадратные скобки заключают добавление редакции.
4 Послеполуденный чай (англ.) (Прим. ред.)
5 В местах, отмеченная точками, рукопись повреждена. (Прим. ред.)
6 Комментарии к повести 'Большие неприятности' написаны А. Сокольской.
7 Рукопись пьесы 'День Ряполовского' хранится в Архиве А. Н. Толстого (№ 111/75) в Институте мировой литературы им. А. М. Горького.
8 Комментарии к произведениям 'Портрет', 'Клякса', 'Егорий - волчий пастырь', 'Фавн', 'Логутка', 'Овражки', 'Девушки', 'Трагик', 'Приключения Растегина', 'Без крыльев', 'Хромой барин', 'Ночные видения' написаны А. В. Алпатовым. Остальные - Ю. А. Крестинским.
