железной дороге.
— Я работал на железке, — заявил небритый пенсионер, — когда она еще была дорогой. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
— Отлично понимаю, — ответил сидевший справа приятель. — Станция Нью-Йорк Централ. ДЭУ. Делавэр, Лейкуонна, Уэстерн. Все они когда-то были дорогами.
Дортмундер и Келп пили пиво, примостившись у дальнего конца стойки бара.
— Юнион-стейшн в Олбани, — сказал первый завсегдатай дрогнувшим голосом, прихлебывая «бурбон» и запивая его пепси-колой. — Какая красивая была станция! Прямо церковь.
— Гранд Централ! — подхватил его дружок с той же ноткой ностальгии. — Перекресток миллионов человеческих судеб!
— Вы знаете, — встрял в разговор третий старикан, — многие люди до сих пор путают эту линию с дорогой из «Обнаженного города».
— В котором проживают восемь миллионов душ, — добавил четвертый.
— Это точно, — отозвался третий.
— Пойдем отсюда, — сказал Дортмундер Келпу.
Стэн пригнал громадный темно-синий «линкольн-атлантис» и принялся обихаживать его прямо на подъездной дорожке дома. На третий день на крыльцо вышла Мэй с кухонным полотенцем в руках (чего она до сих пор не делала и лишь недавно, незаметно для самой себя, приобрела эту привычку) и бросила неодобрительный взгляд на Стэна и Тайни, крутившихся около машины. По всей лужайке были разложены газеты, на которых маслянисто поблескивали разнообразные детали. Гигантский капот «линкольна» был снят и стоял, прислоненный к изгороди, словно щит Титана. Побитое молью заднее сиденье валялось позади машины, выставленное на всеобщее обозрение.
— Стэн, — сказала Мэй. — Сегодняшним утром мне звонили уже дважды.
Стэн и Тайни вытащили руки из обнаженного двигателя. Они были перепачканы маслом и грязью не хуже любой детали.
— И что же? — спросил Стэн.
— Насчет твоей машины, — добавила Мэй.
— Машина не продается, — ответил Стэн.
— Во-первых, на нее нет документов, — начал было Тайни.
Стэн уже собирался нырнуть в двигатель, когда вновь заговорила Мэй:
— Это были жалобы на твою машину.
Мужчины удивленно переглянулись.
— Жалобы? — спросил Стэн.
— Вы устроили здесь настоящий погром. Соседи считают, что это нарушает гармонию.
Тайни почесал замасленный лоб грязной рукой.
— Гармонию? Что значит — гармонию? — спросил он.
— Гармонию, присущую нашему городу.
— В Бруклине, там, где я жил до сих пор, у меня бывало по две-три машины, с которыми я возился одновременно, — заявил Стэн с ноткой раздражения в голосе. — Да только никто и не думал жаловаться. Все соседи занимались своими машинами. А здешние люди какие-то ненормальные. Чем я им помешал?
— Оглянись, Стэн, — предложила Мэй и, выпростав руку из-под полотенца, повела ею вокруг. — Здесь живут аккуратные, чистоплотные люди. Они привыкли к чистоте и порядку.
Стэн посмотрел по сторонам и спросил:
— А как же они ремонтируют машины?
— Как только что-то ломается, они отгоняют машину в гараж и вызывают механика, — осторожно заметила Мэй.
— Они не чинят свои машины? — спросил оторопевший Стэн. — Сами не чинят и мне не дают?
— Я вот что предложу, Мэй, — заговорил Тайни. — Эта изгородь не дает нам загнать машину на задний двор, однако мы можем переложить все железки на другую сторону, так что с улицы ничего не будет видно. Договорились?
— Это было бы просто замечательно, Тайни, — ответила Мэй.
Стэн никак не мог оправиться от пережитого потрясения.
— Отдают свой автомобиль чужому дяде и потом удивляются, что из него не выжать больше шестидесяти миль, — возмущался он. — У этих людей меньше мозгов, чем у машины под капотом! И они еще жалуются на меня!
— Хватит, Стэн, — сказал Тайни, убирая детали с лужайки. — Помог бы лучше.
Стэн подчинился, не переставая досадливо ворчать. Прежде чем вернуться в дом, Мэй выглянула из-под крыши веранды и посмотрела вверх. В небе не было ни облачка.
Мамуля явилась к ужину с опозданием, уставшая и раздраженная.
— Что ж тут все такие тихие? Никто не огрызается, — заявила она, усаживаясь в кресло.
За столом собралось семь человек. Даг и Тайни должны были вернуться из города позже. Поглядев на мамулю, Келп сказал:
— Мне казалось, именно поэтому вам так нравилось водить здесь такси.
— Я теряю сноровку, — проворчала она. — Размякаю с каждым днем.
— Я тебя предупреждал, — заметил Стэн.
— Помолчи, Стэнли, — сказала мамуля. — И передай мне вон ту белую бурду. Что это такое?
— Картофельное пюре, — ответил Дортмундер, подавая блюдо.
— Неужели? — Мамуля осмотрела желтовато-белую массу, лежавшую на овальном блюде, пожала плечами и положила себе на тарелку пару ложек.
Коллектив поваров возглавила Мэй. У нее в подчинении находились Уолли, Стэн и Тайни, а на остальных была возложена обязанность судомоек. Основным кулинарным приемом было распечатывание упаковок. Результат был не так уж плох, однако явного желания довольствоваться этой диетой и впредь не выразил никто.
В наполненную чавканьем и глотательными звуками тишину вкрался голос Тома:
— Кто-нибудь слушал прогноз погоды?
— Я слушала, пока ездила в такси, — ответила мамуля. — Обещают ясную погоду до скончания века.
— Перестань, мам, — попросил Стэн.
— Что же касается долговременных прогнозов, — неумолимо продолжала мамуля, — то нам обещают солнце и луну, затем — солнце и луну. И на закуску — все те же луну и солнце. Передайте-ка мне вон тех маленьких зеленых шариков.
— Это горошек, — сказал Дортмундер, протягивая миску.
Мамуля насыпала себе горошка и принялась заедать им картофельное пюре.
— Сегодня ко мне в такси села одна пожилая дама, — сообщила она. — А живет она в соседнем квартале. Мы познакомились, и вечером я иду к ней играть в канасту. Не на деньги, а так, из интереса.
Мамуля проглотила горошинку — маленькие верткие чертенята не держались на вилке, и их приходилось брать по одной. Повисла тишина, и мамуля подняла глаза, вглядываясь в окружающие ее удивленные лица.
— Чего вылупились? — спросила она.
Дортмундер прокашлялся.
— Остается надеяться, что в бюро погоды напутали с прогнозом, — сказал он.
Больше всего Дага удручало то, что им негде уединиться. Ему и Миртл. Не мог же он привести ее в дом по улице Вязов, в котором постоянно толклись толпы людей, а его собственная постель представляла собой спальный мешок в комнате Тома. А после несвоевременного появления Джона они с Миртл ни разу не оставались у нее дома, когда там не было мамаши.
Разумеется, кинотеатры и салон пикапа давали им определенные возможности более тесного контакта, правда, весьма ограниченные. Уговорить же Миртл прихватить одеяло и выехать на природу Дагу до сих пор не удавалось. Все это отнюдь не способствовало хорошему настроению.
Одно радовало: отныне он мог прекратить врать. Или по крайней мере врать куда меньше. Миртл
