А ее ягодицы расплющены о пол, груди смяты его грудью. Она открыла глаза – большие, ищущие, – а он вдруг повернул голову в мою сторону: зубы стиснуты, резко обозначились скулы, кожа натянута. Тут же их глаза встретились, и на лицах появилась истома, а о своих телах они забыли и думать.
Забыли, и все тут. Взлетели в заоблачные выси и забылись в грезах. Зато забыть об их телах не мог я. Но кто я, собственно, такой? Или что? Его бедра? Или ее живот? Я вонзаюсь, или вонзаются в меня? Я вижу, как натягивается мышца на его бедре, как сокращаются ягодицы, как обхватывают его и тут же расходятся ее ноги, – от этого зрелища можно сойти с ума. И я свожу свои бедра, крепко сжимаю их. Я – это они, Тристрам и Дженни, но при этом я смотрю на них со стороны – неужели такое возможно? Задница моя елозит по табурету, я смотрю, как они совокупляются, при этом я сам тараню Дженни, а Тристрам ввинчивается в меня. Мне подвластна любая высота, и сам я могу быть покоренной вершиной.
Она снова вскрикнула, и я ищу ее лицо, но оно скрыто затылком Тристрама, он разжал руку и поглаживает ее волосы и что-то шепчет, а ее руки уже не сражаются с воздухом, а надежно лежат на его плечах. Он перестает шептать. Его ноги расслабленно вытянулись на полу. Ее голова покоится на его плече. Тело его словно прошила спазма, и мои бедра сомкнулись еще теснее, все тело напружинилось, плечи сгорбились, руками я крепко обхватил себя за предплечья – сам себя. Раздался стон – это стонет целый мир. Или кто-то конкретно? Весь мир дергается в конвульсиях. Уж лучше было умереть.
Он недвижно лежал на ней, а она все пыталась втянуть его в себя. Нежно, мягко, он хотел высвободиться, но она удержала его, и он замер.
А я сидел в неудобной позе, скрючившись, все тело свело судорогой, при этом внизу весь вымок. Дал залп – и сам не заметил. Штаны хоть выжимай. Это что же – я кончил вместе с ними и сам не заметил? Может, я окончательно спятил? Или это просто на нервной почве? Может быть. Может быть. Вполне возможно. Вполне возможно. Может быть – вот все, что обо мне можно сказать. Я мог быть на вершине блаженства, но не сумел получить удовольствие даже таким путем.
Он осторожно вышел из нее, скатился и лег рядом, положил руку ей на живот. На бедрах поблескивал пот, волосы увлажнились. Дженни посмотрела вниз и погладила его опорожненный сосуд. Потом отвела руку – и оказалось, что она вымазана ее собственной кровью. Она оглядела ее изучающим взглядом – ничего, Дженни, не беспокойся, такое происходит с каждым. Нормальный ход. Все как полагается. Не надо дрожать от страха.
– Тристрам. Смотри. Кровь. Ты весь в крови. Из меня.
– Ничего страшного.
– Как ничего? Смотри. Ты и я – мы оба кровью заляпаны. И одеяло тоже.
– Ты не знаешь, в чем дело? Тебя в школе не учили?
– И что, что учили? Смотри.
– Вижу. Все вижу.
– И тебя это не волнует?
– Не очень. А что тут волноваться?
– С тобой уже такое было. Поэтому тебе все равно.
– Что?
– Ты с кем-то другим это уже делал.
– Нет. Неправда. Просто так и должно быть, чего же беспокоиться? Это ведь ты.
– Так с тобой раньше такого не было? Это твой первый раз? Да?
– Ну, конечно, Дженни, конечно. – Он погладил ее по голове. – Тебе ведь не больно?
– Нет. А ты правда не расстроился? Ты весь в крови.
– Я весь в тебе. А в этом нет ничего плохого, так? Дженни не ответила, и он положил руку ей на живот.
Она вздрогнула.
– Ты что?
– Холодно.
Он натянул на них одеяло.
– Так лучше?
– Намного. Ты тоже в первый раз – я чувствую. И ты, и я. Ну, и как ты себя чувствуешь? Как-то по- другому?
– Сам не знаю. А ты?
– Вроде нет. – Она склонилась к нему и легонько укусила за ухо. – Нам совсем не так рассказывали. Но никто не заметит, да? С виду-то разницы никакой? У нас в школе одна девочка это сделала, и все сказали, что сразу заметили. Лично я ничего не заметила.
– Наверное, она сама кому-нибудь протрепалась.
– С чего ты взял?
– Они потому и заметили, что знали. Внешне-то никаких изменений нет.
– Да, наверное. Но почему всем остальным надо языками чесать? Их какое дело? Ну, в любом случае это наша тайна. Я никому не расскажу.
– Даже сестре?
– Ты же знаешь, что не расскажу. Не смогу. У нас не такие отношения.
