Молодой человек еще не успел пошевелиться, когда в мозгу его внезапно прозвенел тонкий голосок – словно крохотный набат, бьющий тревогу.
– Посмотри назад! – предупредил он, и Гвальхмай обернулся. Навстречу ему быстро приближалось существо, проложившее в водорослях ту самую дорогу, которой он воспользовался.
На высоте тридцати футов над водой поднималась огромная голова, облепленная зелеными водорослями, пиявками и тучами насекомых. Глаза – каждый из которых превосходил размерами человеческую голову – злобно смотрели на Гвальхмая сверху вниз; веслообразные плавники били по воде, и волны вскипали белой пеной вокруг длинной шеи. Чудовище стремительно приближалось. Юноша не знал названия сего ужасного создания, но понял: то плывет сама Смерть!
Он вскочил на ноги в качающейся лодке и выхватил меч, когда над ним раздвинулись челюсти, более широкие, нежели челюсти дракона на носу «Пернатого Змея». Гвальхмай мельком увидел остроконечный язык, надвигающиеся на него страшные клыки и задохнулся в струе зловонного дыхания. Шипение, звучащее громче вопля, оглушило его.
Молодой ацтланец ударил один раз изо всей силы и почувствовал, как острая сталь разрубает какой-то хрящ. Затем, потеряв равновесие от резкого движения, он упал на нос челна, а ужасная костлявая голова, подобно огромному валуну, с грохотом обрушилась на корму.
Высоко-высоко в воздух взлетел Гвальхмай, с решимостью отчаяния продолжая сжимать рукоять меча. Кувыркаясь в высоте, он бессознательным усилием вышел на прямую для входа в воду вниз головой и в стремительном падении пробил толстый слой водорослей, скопившихся вокруг золотого корабля.
Глубоко внизу, в прозрачной воде, по-прежнему крепко держа меч в руке, проплыл Гвальхмай под днищем корабля и даже успел заметить, что сходство с птицей сохранено и в нижней части корпуса. Резьба, имитирующая перья, покрывала металлическую обшивку, и, проплыв сначала под одной, потом под другой гигантской птичьей лапой, он увидал огромные металлические перепонки, которые дрожали и шевелились в колеблемой им воде.
Отталкиваясь от воды сильными ногами, Гвальхмай поплыл вверх. Ковер водорослей довольно быстро расступился под ударами острого клинка. Юноша вынырнул рядом с другим крылом огромной птицы – неповрежденным, но тоже бессильно плещущимся в воде, По волнистой резной поверхности крыла Гвальхмай вскарабкался на широкую спину птицы, быстро огляделся и убедился, что чудовище ушло на глубину. Бурное волнение под зеленым покровом водорослей покачнуло золотого лебедя и подняло наверх пузырьки газа, образующиеся при гниении растительности. Широкий чешуйчатый хвост ударил по открытой воде протока, и судно заплясало как щепка на поднятых волнах.
В тот же миг ужасная голова вынырнула прямо под челном Гвальхмая. Огромные челюсти сжали его, встряхнули, раздавили в щепки и выплюнули остатки.
Гвальхмай распластался на раскаленной под лучами солнца металлической поверхности, покрытой сухой соленой пылью. Он видел, как мутная слизь стекает с одной стороны драконьей головы. Чудовище ослепло на один глаз. Одним яростным ударом Гвальхмай рассек роговую оболочку глазного яблока.
Снова поднялась высоко над кипящей водой извивающаяся длинная шея. В поисках врага чудовище вертело головой. Юноша понял, что обнаружен, вскочил на ноги и застучал острием меча по спине птицы. Металл нежно звенел под ударами.
– Сюда! Помогите мне! – закричал он и занес над головой меч, дабы нанести морскому дракону мощный удар, который, безусловно, был бы последним.
Но что это? Металлическая поверхность задрожала под его мокасинами, дрожь передалась всему телу – и трепет пробежал по всему корпусу корабля – если это был корабль!
Птица содрогнулась всем телом, как если бы напрягая мускулы. Мокрые крылья приподнялись и ударили по воде. Прекрасная лебединая шея выпрямилась вверх и откинулась назад. Сверкнули раскрытые глаза. Ослепительный белый свет полился из хрустальных зрачков, и птица, словно живая, устремила взгляд на свирепого титана.
Затем, пока молодой человек, обливаясь холодным потом, ожидал прикосновения к телу страшных клыков, клюв птицы раскрылся еще шире и из него с треском хлынул поток огня. При этом раздался удар грома столь мощный, что Гвальхмая, ослепленного блеском молнии и оглушенного грохотом, швырнуло навзничь на металлическую спину лебедя.
Змеиную голову сорвало и со страшной силой отбросило назад.
Рваные куски мяса, обожженные и обгорелые болтались вокруг обрубка шеи, из которого фонтаном била кровь. Затем туша чудовища, конвульсивно разрывая покров водорослей, слепо бросилась на покинутый драконоголовый корабль, разнесла его в щепы и утонула среди обломков.
Когда Гвальхмай очнулся, солнце стояло уже низко. Он по-прежнему лежал, где упал, и пальцы его по- прежнему крепко стискивали рукоять меча. Юноша поднялся на ноги и осмотрелся. Море было совершенно спокойным. Края протока уже сомкнулись и ни следа не осталось от него на ковре из водорослей. И ничего больше не напоминало о существовании «Пернатого Змея».
Гвальхмай занялся поисками входа в сей необычный корабль. Он искал долгое время и ничего не нашел.
Незадолго до наступления сумерек юноша пришел к выводу, что вход, открывающий доступ к сокрытым внизу тайнам, находится сразу за шеей, между плечами диковинной птицы, где на поверхности металла различимы едва заметные прямоугольные очертания. Но как именно можно проникнуть внутрь, Гвальхмай не понимал. Он пытался засунуть поглубже в тонкую щель лезвие меча, дабы отжать рычагом край люка, но, хотя материал казался эластичным и поддавался давлению, ни поцарапать, ни сдвинуть с места крышку не представлялось возможным.
Наконец с наступлением темноты юноша оставил свои попытки и улегся спать на этом загадочном металлическом покрытии, устойчивом против воздействия силы, но одновременно как будто мягким. Теперь металл казался упругим, теплым – и живым. Гвальхмай не мог отделаться от мысли, что огромная птица знает о присутствии человека, жалеет его и будет опекать и защищать его в течение ночных часов.
Хотя волшебное зелье сохранило юноше жизнь, оно не могло навсегда устранить нужды его тела. Голод и жажда заснули вместе с ним и вместе с ним проснулись под палящими лучами утреннего солнца. На рассвете Гвальхмай снова попытался вскрыть предполагаемый люк, но безуспешно. К полудню страдания его стали нестерпимы.
Красновато-золотой металл, столь удобный ночью, превратился под тропическим солнцем в раскаленную сковороду. Прежде Гвальхмай лежал на койке в дрейфующем драконоголовом корабле, над
