Ничем не могу помочь тебе.
– Действительно, – мрачно кивнул старец. – Ты человек войны. Что ж, давай подумаем о войне. Как обстоят дела с баллистами?
– Сорок шесть уже готовы к установке. Еще пятьдесят будут собраны в течение недели, У нас шесть десятков стрелометов – на большее количество не хватило скоб. За последние три дня мы набрали в округе достаточно много булыжников. Стрел у нас хватает, сейчас изготавливаются зажигательные копья. Послезавтра, полагаю, мы сможем обрушить на Северную крепость такой град снарядов, что войско вынуждено будет покинуть ее.
– Хорошо. Будем надеяться на скорое завершение сего кровавого дела. Но что это?
Слева от нас послышался тонкий вой, переходящий в пронзительный визг: словно стенающее привидение пролетело над нами.
– Свистящая стрела часового! – резко пояснил я, встревоженный и раздосадованный. – Что-то случилось на площадке с артиллерией! Смотри, огонь! Это нападение, Мерлин! Ночное нападение! Они поджигают наши орудия.
Я поднес к губам костяной свисток и с силой подул в него.
Ацтлан мгновенно пробудился от сна. Три отряда построились на равнине, и я повел их бегом в наступление. Тут облака, прежде разбросанные по небу, снова сгустились, и дождь хлынул такими частыми струями, словно небеса рыдали при виде нас.
Мы сошлись с вражеским отрядом в низине восточного оврага. То был страшный бой, в котором нечем было разгорячить кровь. Непроницаемую тьму лишь изредка рассеивали отдаленные и не приличествующие сезону вспышки молний. «Все идет неладно в этой войне, и даже стихия обернулась против нас», – подумал я, не осознав еще, что когда бы ни сей неожиданный и несвоевременный ливень, мы, скорей всего, лишились бы всех осадных орудий.
Холодный дождь застывал ледяной коркой на нашем оружии и одежде. Многие раненые скончались в ту ночь от переохлаждения или захлебнувшись в жидкой грязи, которую смывало со стен оврага.
У стены оврага стояли лестницы противников. Рассчитывая отрезать майя путь к отступлению, я повел отряд на захват лестниц, но осажденные в крепости успели поднять большую их часть наверх. И пока мы вцеплялись пальцами в скользкие стены оврага, тщетно пытаясь достать лестницы, на головы наши обрушился смертоносный град камней. Три сотни воинов приняли бессмысленную, ничем не оправданную смерть в ту ночь. И среди них – пятьдесят Героев.
А доносившиеся на следующий день с крепостного вала насмешки обжигали наши сердца, подобно огню.
Обезумевший от ярости, я молил Мерлина о помощи. Двадцать орудий было уничтожено полностью, и более половины баллист пострадало так сильно, что теперь нуждались в основательном ремонте.
Остальные механизмы мы разместили частью на равнине, а частью вдоль оврагов с тем, чтобы вести безостановочный обстрел Северной крепости. Мы знали, что производимое нами опустошение велико, но ни стона боли или ужаса не доносилось до нас из-за городских стен – лишь насмешки и издевки.
Снова обратился я к Мерлину с просьбой применить колдовство, но старец, по обыкновению, отказал мне.
– Нет. Пусть это будет чистая, честная война, не испорченная чародейством. Однако, – добавил он, – теперь, когда вы поняли, что не в силах сокрушить сии стены с налету, подобно безмозглым зубрам, я покажу вам, как Люди Длинного Дома взяли Город Змеи практически без потерь.
Установите для меня три баллисты на опушке леса напротив восточной стены, и сегодня ночью мы преподнесем осажденным сюрприз. Мои люди изготовили в Тендара несколько яиц, из которых в стенах Майяпана вылупится Громовая Птица.
Незадолго до наступления тьмы мы зажгли костры на опушке леса. Затем инженеры подвезли туда тележки, нагруженные темными шарами, каждый из которых весил фунтов двадцать и имел девять дюймов в диаметре. По приказу Мерлина инженеры поместили один из шаров в ближайший к баллисте костер. Тогда я понял, что шар частично состоит из металла, ибо от тепла цвет его начал изменяться с бронзового на золотой, а затем на сверкающий белый. Шар сиял, по поверхности его пробегали разноцветные блики, а изнутри доносилось тихое потрескивание.
Наконец, когда скопившиеся внутри огненные пары начали просачиваться наружу через мельчайшие поры, вокруг шара образовалось светящееся облако.
Тогда помощники Мерлина извлекли снаряд щипцами из костра, положили его в чащу баллисты и выбили стопорный клин механизма.
Очень медленно, как мне показалось, снаряд начал удаляться от нас, волоча за собой шлейф сияющих паров. Он пролетел над равниной и упал за крепостную стену.
Раздался глухой грохот, земля содрогнулась, звезды померкли в ужасной вспышке огня – и из-за крепостного вала Майяпана послышались крики страха и боли.
Тут взмыл ввысь следующий снаряд, сияющий даже ярче предыдущего.
Он пролетел над стеной, скрылся из глаз и в то же мгновение взорвался с ужасающим треском и грохотом, какие раздаются, когда молния расщепляет могучий дуб от верхушки до самых корней! Снова вспыхнул ослепительный свет, проникающий сквозь щели бревенчатого частокола и калиток. Затем воцарилась кромешная тьма, из которой доносились протяжные вопли раненых и обгоревших людей.
– Что это? – в крайнем изумлении спросил я – Адский огонь?
– Нет, сын мой. Всего лишь огненные первоосновы земли, смешанные между собой в определенном сочетании, нагретые до точки возгорания и воспламеняющиеся в результате последующего трения о воздух, когда каждый резервуар проносится сквозь воздушную среду и нагревается до такой степени, что стенки его разрушаются. Снаряд взрывается и заливает все вокруг неугасимым пламенем.
Неужели ты забыл, что писал Овидий о свинцовых снарядах, используемых стрелками?
