от самого Крита, дабы избежать нежелательных встреч с корсарами.
– Мы так и сделаем, благородный супрокамито! – обещал ему капитан «Пенелопы». – Благодарим за добрый совет...
Паруса брига забрали попутный ветер, и он сулил пассажирам, что через три дня покажутся берега древнего Пелопоннеса. Дети, игравшие на палубе, оказались самыми зоркими.
– Корабль! – закричали они. – За нами гонится корабль...
Сближение казалось неотвратимым. Скоро капитан распознал зловещую символику ужасного флага: оскаленный череп в перекрестии берцовых костей, рядом с ними трепыхалось изображение песочных часов, отмерявших краткие сроки человеческой жизни.
– Уберите детей, – хмуро наказал он женщинам. – Укройтесь в каютах и запритесь изнутри. Будем отстреливаться...
«Пенелопа» прибавила парусов, матросы тащили тяжелые карронады в корму, укладывая их в ящики с песком. Капитан, посерев лицом, молитвенно сложил руки, послав мольбу к небесам:
– Именем Сладчайшего Иисуса, Спасителя нашего, да пусть же все четыре пушки выстрелят на погибель неверных!
В ответ пираты выстрелили поверх палубы брига не ядрами, а связкою базарных гирь, скрепленных звеньями цепей (это был «книппель» для разрывания оснастки). Над головой капитана с оглушительным треском лопнули напряженные триселя – «Пенелопа» сразу смирила свой бег по волнам, лишенная скорости.
– Мы пропали! – разбежались матросы от пушек...
Капитан в ужасе закрыл лицо, когда форштевень корсара с хрустом насел на корму «Пенелопы», безжалостно сокрушая рамы оконных стекол, а в кормовые поручни брига разом вцепились острые крючья абордажных интрепелей.
– Стойте! – закричал он пиратам. – Разве короли Франции не платили дань паше Туниса, чтобы не трогал его кораблей?
Капитан ожидал кровавой ярости абордажа, но – странно! – пираты остались на своем судне, а на борт «Пенелопы» легко перепрыгнул лишь один человек, который, улыбаясь, отвечал капитану с акцентом природного гасконца:
– Стоит ли всуе поминать королей Франции, если в этих краях дань с европейцев собирают старинным способом?..
Корсарам явно не терпелось взобраться на палубу брига, чтобы опустошить его трюмы, но этот «гасконец» удержал их резким повелительным жестом. Его голову украшал тюрбан с высоким пером страуса, из-за пояса коротких штанов торчали рукоятки пистолетов и ятогана, убранные жемчугами.
– Кто вы такой и откуда вы? – спросил капитан, удивленный его речью. – Вы из Алжира или из Триполи?
Пират был босым, но держал себя на палубе «Пенелопы» столь уверенно, словно скользил туфлями по вощеным паркетам парижских салонов. Отвечал же он с явной насмешкой:
– Увы, я с острова Джерба... вы дрожите?
– Дрожу, – честно сознался капитан.
– Слышу стук костей вашего скелета. Да, на этом замечательном острове доныне возвышается пирамида из христианских черепов, в которых когда-то зрели мысли об отмене варварских принципов рабства. Впрочем, в нашей веселой столице собралась компания, для которой религиозные или национальные различия не имеют никакого значения.[1]
Капитан вручил победителю свои пистолеты:
– Я... сдаюсь. Но, чувствуя в вас европейского человека, взываю к вашему милосердию. Ваше появление устрашило пассажиров, доверивших мне свои судьбы. Не разлучайте женщин с детьми! Я вас очень прошу... я вас умоляю!
Пират с акцентом гасконца вернул пистолеты капитану:
– Они вам еще пригодятся. Но вы оказались догадливы, взывая о милосердии именно ко мне, ибо тюрбан ренегата накрывает слишком горячую голову человека, воспитанного на рассуждениях Дидро и Вольтера... Ваш скелет спокоен?
– Да! – вспылил капитан. – Но в своих речах вы просто издеваетесь надо мною. Кто вы такой, еще раз спрашиваю я вас?
Корсар выразил желание выпить хорошего вина. При этом он сказал, что окончил парижский колледж Рауля Гаркура, в котором из него хотели сделать добропорядочного кювье.
– Поверьте, коллега, я бы, наверное, исправно поклонялся богоматери, если бы не вмешался дьявол, доказавший мне, что в мире, где царствуют деньги, – братство и равенство – это смешная утопия. Дьявол однажды нашептал мне, что все человечество делится лишь на богатых и бедных. Уяснив это, я задержал на пустынной дороге дилижанс, быстро оказавшись под королевской виселицей, после чего и спасался на острове Джерба. Вы, надеюсь, хорошо поняли меня, капитан?
Капитан понял, что с «висельником» лучше не связываться, и покорно отдал ему связку ключей от грузовых трюмов:
– Недаром же вы так настойчиво гнались за нами, чтобы иметь верную добычу... Так я согласен – грабьте!..
– А что у вас в трюмах? – равнодушно спросил пират.
– Сущая ерунда для европейской колонии в Каире – свертки сукна лионской выделки, бочки с желтою охрой, немного бумаги, оконные стекла, две сотни зеркал и мешки с сахаром.
– Не ради же этого я гнался за вами! – хохотал пират.
– Так чего же еще вам надобно от меня, черт побери?
Пират с удовольствием выпил просимого им вина.
– Я настигал вас совсем по иным причинам, более значительным, нежели ваши жалкие товары. Поверьте, моя душа давно жаждет не добычи и крови, а иного... совсем иного!
– Чего же? – удивился капитан «Пенелопы», глянув на рваные снасти и поникшие паруса, лохмотья которых развевал ветер.
В ответ последовало признание пирата:
– Ах, знали бы вы, как тяжко жить без... газет. Если вы плывете из Франции, так скажите – что там за жизнь?
Теперь пришло время хохотать капитану:
– Неужели до вашей Джербы еще не дошло, что в Париже народ штурмовал Бастилию, разбросав ее камни?
– Впервые слышу, – обомлел пират.
– И если вам дороги прежние идеалы юности, так вам лучше покинуть Джербу, а дома для вас, наверное, сыщется дело...
Корсар торопливо допил вино, глянул с опаской.
– Я вам не верю, – произнес он с угрозой. – Не хотите ли вы одурачить меня, желая улизнуть от нас поскорее?
– Что надобно для того, чтобы вы мне поверили?
– Мы на Джербе знаем, что Россия снова воюет с Турцией, так расскажите, кто там побеждает – или султан Абдул-Гамид русскую царицу Екатерину или Екатерина султана?
– Русские уже штурмовали Очаков, – пояснил капитан, – но Абдул-Гамид спятил и умер, пресыщенный излишествами жизни, а престол занял Селим Третий, который, кажется, не намерен продлевать войну с русской царицей, благо в империи Османов даже кошки воют от голода... Может, показать вам газеты?
– Да! Я хочу видеть газеты, – воскликнул пират. – Дайте мне хоть клочок газеты – и я не стану удерживать ваш корабль! Но я перевешаю всех вас на реях, если не сыщете газеты...
Зато как он обрадовался, когда пассажиры вынесли из своих кают целый ворох ведомостей, парижских и гамбургских, и, покидая палубу «Пенелопы», корсар-гасконец шепнул капитану:
– Очевидно, вы столь наивны, что решили попасть в Египет, спускаясь к нему с широты Крита, – так вот, в благодарность за все ваши новости, я хочу предостеречь вас, что Хамуд-паша стережет неверных именно на этих курсах... Мой добрый совет: плывите вдоль берега – и будете в безопасности!
