при делах – в отставке. Некоторое время жил в Брюсселе. Где сейчас – информации не имею…
– Какие вопросы он курировал?
– В основном связанные с Польшей. Информационная и материальная помощь 'Солидарности'.
Закурившая сигарету Ирина снова вмешалась в допрос:
– Это явно маловато для советника, господин Ван Хофт.
– Еще он занимался… Еще он готовил и осуществлял заброску агентов в Польшу пока к власти не пришел Валенса. Потом работал над какими-то незначительными проектами. Их сути я не помню.
– А многих ли сотрудников из Отдела восточной Европы знал Шадковски?
– Не думаю. Человек пять-шесть. Как и я… Таковы были внутренние правила. Обязательные для всех…
Осишвили встал, виновато посмотрел на расстроенную Ирину. Отставного цереушника вряд ли можно было посчитать удачной находкой для российской разведки.
– Mineraalwater… zonger gas… – жалобно пробормотал старик.
– Водички просит, минеральной. Сволочь… – пояснила девушка.
Дедок же внезапно снова перешел на французский и выдал длинную загадочную тираду:
– Я давно не при делах, а Шадковски – разговорчивый мужчина. И симпатичный был. В молодости… Я ушел в отставку, а он еще пару лет продолжал работать. Он знает больше, чем я…
– Хм, забавно, – подивилась Ирина этому речевому потоку. И, направляясь к машине, позвала: – Поехали, ребята – время поджимает.
– Ты посиди здесь спокойненько, гамадрил, – сняв с 'клиента' часы и обчищая его карманы, приговаривал Дорохов. – Часика через три-четыре очухаешься, доковыляешь до шоссе. А к ночи вернешься домой. Если бродячие собаки раньше не сожрут…
Покончив с заурядным грабежом, он вылил на грудь и живот пленника пиво. Протерев бутылку платком, бросил ее тут же и поспешил за приятелями.
– Граждане, а если он вспомнит хоть один наш вопрос, то немедленно пэ-предупредит своих бывших коллег, – обмолвился Сашка, прежде чем сесть в машину.
– Не волнуйся – не вспомнит. Мне хорошо знакомо действие препарата, – парировала Ирина. – А то, что его похитили неизвестные, увезли в лесочек и ограбили – дело уголовной полиции. ЦРУ не станет заниматься расследованием похождений своего бывшего агента. К тому же старого гомосексуалиста.
– Я извиняюсь, а ты этот препаратик на других раньше пэ-применяла или на себе 'посчастливилось' испытать?
– Садись, балбес, – засмеялась девушка и напомнила Артуру: – Бумажник с часами лучше выбросить в реку, когда будем проезжать по мосту.
Уже в салоне, Оська со скучной миной на лице посетовал:
– На регистрацию рейса успеваем – осталось полчаса. А вот по-человечески пожрать не получится до самой нашей столицы…
Машина неспешно прокатила по асфальтовым дорожкам, проехала центральные ворота парка и повернула к аэропорту Схипхол. До огромной площади перед аэровокзалом, вечно забитой автобусами и легковыми автомобилями, было не более пяти минут спокойной езды…
Глава пятая
– В селе нашем давно появлялся? – копаясь в рюкзаке из полинялого брезента, спросил Хамзат.
– В конце зимы – три месяца назад, – помогая пленнику карабкаться по камням, отвечал Усман. – Забыл уж, как дочери выглядят. И сын…
– Как там семья без тебя обходится?
– Худо живут, что говорить… Отец тогда сильно больной был; даже не знаю – оправился ли. А ты когда в последний раз наведывался?
– И я давненько – в марте. По снегу шел… Гостинцев привез, денег оставил… Да, и отца твоего видел! Вроде, здоровый по двору ходил – на вершины гор долго смотрел, палкой снег ковырял… Поговорил я тогда с ним недолго.
Одноглазый хотел с силой дернуть за полу пиджака надоевшего пленника, сызнова поскользнувшегося из-за гладкой подошвы лакированных туфель. Да услышав благую весть, подхватил его под руку, помог подняться.
Вздохнув, посетовал:
– А я тогда сам еле живой до аула добрался. И ничего семье не принес. Наоборот, уходя через месяц, забрал последнего барана…
– Что ж так?
– Наш отряд перед этим здорово потрепали. Сначала напоролись на федералов, потом выходили из окружения – тащили на себе раненных, хоронили ушедших на суд к Аллаху; сами голодали… Половина из уцелевших решила разойтись по домам.
– А остальные? – допытывался земляк.
– Остальные… Остальных не больше тридцати было. Сговорились отсидеться по родным селам до появления зеленки, подлечиться, запастись боеприпасами…
– И что же?
– А!… – в сердцах махнул тот рукой, – в назначенный день в условленном месте собралась только половина.
– Да-а, – протянул приятель. – А последние новости слышал?
– Ты про милицейский отряд на западной окраине?
– Про него. Теперь в родное село только ночью проберешься.
Месяца два назад на краю селения расквартировалось подразделение местной милиции. Укрепленный блок-пост возле грунтовой дороги, два кирпичных дома за высоким бетонным забором. И постоянно шастающие по окрестности вооруженные патрули.
– Слышал. Поговаривают, будто они переписали всех мужчин, ушедших в горы, – невесело отвечал Касаев. – Иначе, зачем мне было идти в Шатой сдаваться? Вернулся бы к своим и дело с концом…
Хамзат не стал расспрашивать о дальнейшем – по виду земляка и без слов было ясно, чем закончилась эпопея со сбором остатков отряда. Молчал и Касаев, то ли вспоминая прошлое – бесславный конец соединения Ризвана Абдуллаева, то ли обдумывая день сегодняшний – встречу с группой рыжебородого…
Да, что ни говори, а поведение пришедших из Грузии людей все больше удивляло и настораживало. Семерых он видел впервые, но односельчанина Хамзата знал давненько. Однако и тот вел себя необычно: оставался замкнут, неразговорчив, чего раньше в его характере не замечалось.
'Чего медлят с нападением на экипаж и пассажиров 'вертушки'? Дожидаются темноты?… – гадал Усман, осторожно выглядывая из-за валуна. Пока еще не сгустились сумерки, было отлично видно одетых в камуфлированную форму мужчин, расхаживающих около вертолета и вдоль глубокого обрыва. Темнело в горах Кавказа быстро – небо уже утратило синеву, поблекло, потерялось в серых тонах. Скоро исчезнет и ярко-красное пятно чьей-то гражданской куртки, так аляповато смотревшееся среди одинакового одеяния из военного пятнистого хаки.
'Отсюда их не достать даже из пулеметов – дистанция великовата – больше полутора километров. Подходы к площадке ограничены, разве что прорваться через длинную полоску леса?… Там они, скорее всего, выставят пост, но в светлое время и к посту тайком не подойдешь. Да, лучше подобраться и напасть ночью. Тут я, пожалуй, с Вахтангом соглашусь…' – заключил одноглазый.
С наступлением темноты грузины выудили из рюкзака какую-то громоздкую оптическую штуковину, с виду похожую на большой бинокль, но с одним огромным выходным окуляром. С ее помощью и вели наблюдение за русскими…
Несколько часов в поведении неверных ничего не менялось: та же настороженность, то же деловое
