«Как? Ну как нельзя-то?»
— Да зачем он тебе, зачем?
— Поиграл бы и бросил!..
«Кого бросил? Кого бы я бросил? Ничего не понять».
Кто-то схватил ребёнка. А, это мать. В одной руке щука, хвостом чуть до панели не достаёт. Мать плачет, слёзы текут рекой, прижимает его к себе, целует, а он доволен, что взяли наконец на руки.
«Вот видишь, как всё хорошо кончилось!»
— Да ты кто такой?
— Кто, я?
— Да, ты! Чего смотришь? Ты что, ненормальный?
— Я? Нормальный, — отвечаю. — А что?
— Нет, вы слышите, он и в самом деле ненормальный!
— Оставьте его в покое! — кричат из толпы. — Он не виноват. Виновата собака.
— Какая собака?
— Чёрная.
— При чём тут собака? Собака какая-то. Граждане, была собака?
Орут, глазами сверкают, руками и щуками размахивают.
— Где?
— Там! Она была привязана!
— Кто?
— Мать!
— Да помолчите вы! Кто привязал?
— А я говорю — мать виновата!
— Лаять стала!
— Да не мешайте вы своими дурацкими репликами!
— Кто ж детей без присмотра оставляет?
Как без присмотра? А я что, за ним не присмотрел?
В соседнем доме уже окна начали открывать. Машины притормаживают, народ с той стороны улицы, нарушая правила, перебегает.
«Вот что мы с тобой наделали!»
А кругом крик стоит.
— Он виноват!
— Он не виноват!
— Кто, я, что ли? А что я такого сделал? Я бы до угла и обратно.
— Ну, и куда б ты его потом дел? Нет, интересно, куда?
Я говорю:
— А в чём дело? В магазин «Мясо — рыба».
— Куда-куда? Да он и в самом деле чокнутый!..
— Эй, поаккуратней! Он правильно говорит: в магазин «Мясо — рыба».
— Ну и вы какую-то чепуху мелете.
— Придержите язык.
— Сами придержите.
— Кто, вот этот? Я его знаю, — сказали в толпе.
«Дядя в шляпе. Здрасте, дядя».
— Он телефон-автомат сломал.
— Когда?
— Давеча.
— Вот видите?
— Кто, я? — кричу. — Да вы сами по нему изо всех сил колотили!
— Заткнись, грубиян. Вместо того чтоб признаться, ты ещё и грубишь. Был бы я твоим отцом, я бы тебя просто выпорол.
«Много вы понимаете, дядя!»
— Ребёнка украл, автомат сломал — да за такие вещи знаете что полагается?
— Вы поаккуратней, он сам ещё ребёнок!
— Хорош ребёнок. Что за фантазии!..
Малыша тем временем положили в коляску, что-то там поправили, подоткнули и повезли. Щука всё по земле волочилась, оставляя мокрый след.
«Так я и не угостил тебя полевой клубникой. Может, никто и не догадается. Ну, прощай».
Освобождение
Многие стали расходиться, но я всё ещё стоял в кольце, и люди вокруг меня спорили.
— Согласитесь, что поступок необъяснимый.
— Ах, оставьте его!
— Ах, бросьте!
Но тут раздался знакомый голос с придыханием:
— Чего к мальчишке привязались, подите все по домам.
— А вы кто такая?
— А я его ростила. Он ничего худого не сделает. Пойдём, Саня. Чего есть, то и говорю. Да! А ты на себя погляди! Воротила! У самого нос красный! Нашёл кого обидеть. Иди свою жену обижай. А нечего младенцев разбрасывать. А то нарожают и разбрасывают. Вот и говори! Ты сам роди, потом и говори. За одним поглядеть не могут. У меня двое инженерами работают да один в армии служит. Саня, пойдём, я тебе конфет куплю. И бубликов куплю. А ты их не слушай.
Я говорю:
— Тёть Сима, я его только прокатил.
— Ага, — говорит тётя Сима, — я знаю.
Я говорю:
— Там собака лаяла, чёрная такая собачина, клыкастая!
— Ну конечно, — говорит тётя Сима. — Собака лает, а ветер носит.
— А он как заревёт!
— Кто?
— Ну, про кого мы говорим.
— Да бог ведает. А письма-то всё нет?
Я говорю:
— Письмо будет!
— Ага, — говорит тётя Сима.
— Не сегодня, так завтра!
— Ага, — говорит тётя Сима. — Оно уже идёт. Везут его в почтовом вагоне за семью печатями.
Я говорю:
— Там на оленях сначала, тётя Сима.
— А как же!
— Ну вот, сначала на оленях, потом на машине, а там уж на поезде или по воздуху.
— Вот-вот, на ковре-самолёте.
— А тут уж рукой подать. Вон почта. А вот наш дом. Так это ведь совсем рядом.
— А ты бы поехал домой, а я бы покараулила. Чуть только письмо забелеет, я на трамвай вскочу и тебе привезу. Мне ведь недолго.
Я говорю:
