Даже на этой не очень удачной фотографии выделялись Ольгины огромные нежные фиалковые глаза, на которые она мне часто жаловалась — слишком много в них попадало света, и ей приходилось носить темные очки. Весной, когда солнечные лучи отражались от снега, наполняя мир сиянием, они воспалялись. Почти незаметны на фотографии были маленькие уши, глядя на которые мне почему-то хотелось плакать то ли от жалости, то ли от умиления.
И еще вспоминался тихий нежный голос, звучащий, как журчанье ручейка, всегда немного печальный.
Как я любил слушать его, странные неясные чувства будили во мне чарующие звуки голоса, рассказывающего о разных пустяках…
Кто-то вытащил ромашки из банки и поставил другие, свежие, стараясь, двигаться так, чтобы не потревожить.
— Здравствуй, Роман, — поприветствовал я, не оглядываясь, в тишину за спиной. А кто бы это еще мог быть кроме него?
Для всех остальных Ольга умерла, только мы не можем примириться с потерей.
— Здравствуй и ты, Максим, — ответил спокойный голос. — Я сейчас уйду, просто принес цветы, меняю их каждый день, она их так любила…
Я встал с колен и оглянулся, но Романа не увидел, он уже скрылся за кустами.
— Я здесь тоже ненадолго, не смог пройти мимо, — крикнул я качающимся веткам. — Сегодня хоронят Шарика, пришел посмотреть, как его закапывают. Помнишь его?
— Очень хорошо… — вздох Романа прозвучал уныло и протяжно. — Плохим он был человеком, и такую мучительную смерть заслужил. А тебе не стоит мелькать на кладбище — мало ли, что взбредет в голову его дружкам.
— Уже взбрело… Кое-кто из братвы считает, что это я убил Шарика. Не знаешь, кто их надоумил?
— Не я. Если хочешь, попробую узнать…
— Я думал, что здесь что-нибудь услышу.
— Он был мне неинтересен, большой вес не сделал его бессмертным, плохие люди долго не живут, поэтому его и зарезали. Лично я этому даже рад…
— А я не говорил о том, как его убили, и о том, что он на самом деле стал большим и жирным от сытой беззаботной жизни. Откуда ты это знаешь?
— Ты, действительно, не говорил, как его зарезали… — тихие шаги за спиной. — Но об этом рассказывает весь город, и все знают, за что его убили. У тебя опять выпадение памяти?
Сколько времени ты отсутствовал на этот раз?
Я удивился тому, что Роман так много знает обо мне. Неужели Ольга рассказала? — Не знаю, но в этот раз все как-то не так.
Очнулся ночью на работе в садике, а когда пошел домой, на аллее встретились бандиты, засунули в джип и отвезли в какой-то подвал.
Кто-то им сказал, что я убил Шарика. Били, интересовались, чем занимался последние три дня.
— С чего они взяли, что ты можешь кого- то убить? — Роман снова вздохнул. — Не на тебе эта кровь…
— А мне кажется, что я мог это сделать.
Если бы знал, что Шарик участвовал в изнасиловании, вряд ли ему удалось бы выжить после встречи со мной. Может, все-таки я его убил?
Он действительно участвовал в изнасиловании, — в голосе Романа послышалось отвращение. — Но ты его не убивал, в этом можешь быть уверен…
— Ничего не помню. А ты откуда знаешь, что он насиловал Ольгу?
— Не я, город знает. Люди называют еще двоих, кто причастен к ее смерти. Правда, есть и те, кто говорит, что насильников было больше десятка…
— И кого они называют?
— Скоро сам все узнаешь, — Роман невесело усмехнулся. — Говорят, что их всех привезут сюда в деревянных костюмах. Уже заключаются пари, когда и кого убьют. Говорят, что пройдет не больше месяца с ее смерти, а они все окажутся здесь…
— Похоже, я действительно отстал от жизни, если все узнаю последним, — пробурчал я. — Но для этого и пришел сюда, чтобы узнать последние сплетни. Кстати, а ты знаешь, кто этот неведомый мститель?
— Я тебе рассказал, что мог, — голос стал глухим и почти исчез. — Приходи сюда чаще, буду рассказывать тебе последние известия, если у тебя нет другой возможности их узнать.
Я оглянулся. Никого. Роман ушел, ветки кустарника раскачивались…
Так и не увидел его лица, даже не знаю, во что он был одет, правда, в этом есть свои преимущества. Если кто-то спросит, мне будет нечего сказать…
А ведь могут спросить. Если они уже раз меня допрашивали, то продолжат и дальше просто потому, что на другое не хватит ума.
Ничего не помню, хотя немного не так, как обычно.
В этот раз произошло нечто странное: после допроса, когда мне влили водку, я ушел в небытие не на три дня, а всего на половину суток.
И уже сейчас могу вспомнить, что меня допрашивал Филя, а с ним были два брата-наркомана, которые совсем не братья, а рядом маячил с обрезком ржавой трубы в руках Костя Бирюлев, он учился в параллельном классе…
Интересно, что же со мной такое происходит, и главное почему?
Неужели оттого, что не успел придти в себя от прошлого поминок? Только начал отходить, как меня снова напоили…
Так может, если продолжать таким же образом, я стану обычным алкоголиком? И сбудется моя мечта? Я буду помнить каждый свой шаг по этой жизни, или почти каждый.
От предвкушения такого радостного события у меня лицо само собой скривилось в жуткую гримасу.
Помнить все то, что происходит вокруг и во мне самом? Вот уж чего не пожелаю самому злейшему врагу…
Нет уж, лучше не пить совсем, тогда остается надежда, что так и умру, ничего не поняв в этой жизни.
Я замычал и потянулся к стакану, стоящему на свеженасыпанном соседнем могильном холмике. Он был прикрыт кусочком хлеба — этот обычай к нам пришел от викингов, считавших, что не все духи уходят, некоторые бродят по земле, ища возможность отомстить кому-то из живых, поэтому их нужно умиротворять подношениями. Тогда они, возможно, и передумают, уйдут в Валгаллу…
Естественно что в стакане была водка. Л что еще может умиротворить призраков? Бомжи — обитатели кладбища, которые сегодня исполняют роль духов, до этой могилы еще не добрались.
Я отвел взгляд в сторону, обратив мысли к более светлой стороне жизни…
И все-таки, кто же убивает? Кто мстит за ангела? Кто станет его следующей жертвой?
Неужели тот, кто навел бандитов на меня, прав, и эти убийства совершаю я?
С горечью осознавал, что такое вполне может быть. Мое второе «я» способно на многое. Данный факт отмечен теми, кто с ним встречался.
Я сам его в действии никогда не наблюдал, ничего о нем сказать не могу, потому что всегда, когда есть мое второе «я», нет меня и наоборот.
Знаю только, что оно вполне могло проводить следствие, вершить суд и выступать в роли палача. Так
