Именно они не позволяет нам убивать, и совсем не потому, что мы боимся возмездия, просто это является частью нашего понимания мира, а в нем ценность человеческой жизни находится выше всего остального.
Почему же тюрьмы забиты под завязку убийцами, и наши войны так кровавы?
Порог есть, но его можно перешагнуть. Тяжело убивать в первый раз, потом легче с каждым разом. Но всегда при этом требуются внутренние оправдания, даже самым жестким диктаторам и тиранам. А моему второму «я» никакие оправдания не нужны, оно даже не считает, что совершает что-то плохое…
Если взять всех, кто остался в памяти людей и в нашей истории, то окажется, что в основном этой чести удостоились одни кровавые убийцы. И чем больше смертей приписывается человеку, тем более почитаем потомками, и тем больше страниц в истории посвящено ему.
Можете проверить сами: Ганнибал, Македонский, Батый, Чингисхан, Наполеон — имена можно называть до бесконечности…
Почему все обстоит именно так? Я не знаю. Возможно, героем мы считаем тех, кто смог переступить через запреты? Тот, кого не интересовало, что в дальнейшем произойдет с его душой?
Так или иначе, история человечества — история войн, а в них лучший тот, кто убивает больше. Мой второе «я» из породы воинов, я это чувствую. То, что за ним пока не числилось убийств, ничего не значит.
В первый раз, когда оно появилось, то не убивало просто потому, что приняло другое решение — напугать моих недругов.
И надо признать, это было сделано мастерски. Больше они меня никогда не трогали, не смеялись надо мной и обходили стороной. А вместе с ними меня стало чураться половина города — людская молва разносится быстро.
Мне очень хотелось узнать, что произошло, и почему мои враги и друзья смотрят на меня с таким страхом. Пришлось идти на поклон каждому и, преодолевая их страх, пытаться разговорить.
Вот из бесед с каждым из них я и начал по-настоящему представлять, что такое мое второе «я».
Самое забавное состояло в том, что никто не смог объяснить, что же их так напугало во мне…
Говорили о холодном враждебном взгляде, констатирующем, бесстрастном, и в то же время равнодушно угрожающем. О чем-то, что исходило, казалось, прямо из глубины — какая-то ледяная, веявшая смертью эманация.
И было еще нечто, что они даже не могли объяснить, и найти хоть какое-то сравнение.
Это стихотворение прочитал один мой бывший друг. Он сказал, что очень схоже с тем, что он чувствовал, когда разговаривал с моим вторым «я».
И от этого неведомого они покрывались холодным потом, а кожа покрывалась мурашками…
Мне интересно это было услышать в первый раз, уже не так весело во второй, и совершенно не понравилось в третий, когда понял, что ничего другого ни от кого не услышу.
Да и как-то не очень радостно, когда человек, увидев тебя, срывается с места и убегает с криком.
И это здоровые крепкие ребята, с накаченными мышцами и привычные к дракам. Самое, пожалуй, грустное было в том, что они не стыдились своего страха. Они боялись не меня, худенького, невысокого паренька, а кого-то другого.
Конечно, были еще и догадки, мною учитывалось и какое-то скрытое от моего сознания знание. Но я все равно боюсь выпускать его на волю. Могу по пальцам рук пересчитать случаи, когда выпивал, и вместо меня появлялось мое второе «я».
В первый раз оно очень жестоко разобралось с тремя моими обидчиками, и они какое-то время лежали в больнице, но никому из них в голову даже не пришло подать на меня заявление. Это кстати еще одно свойство моего второго «я», никто не считает, что оно поступает незаконно и неправильно, вероятно потому что все понимают, человеческие законы к нему неприложимы.
Как и никому не приходит мысль о мщении, наоборот, мои враги униженно потом благодарят меня за то, что я их не убил.
Да и кто мог ожидать, что после небольшой рюмки ликера, вместо меня появится жуткое чудовище!!!
Первый случай мне простили, посчитав, обычной дракой мальчишек, несмотря на то, что в больнице каждому из троих ребят наложили немало швов. Недоумевал только я один, ничего не понимая, я же не помнил ничего, да и алкоголь попробовал в первый раз.
Во второй раз выпил на выпускном вечере. Не хотел — меня уговорили девушки. Вероятно, надеялись на любовь или хотя бы внимание, пьяное веселье, или что-то еще. Откуда им было знать, что на меня алкоголь действует, как средство, открывающее дверь кому-то, не принадлежащему этому миру.
В этот раз мое второе «я» избило уже пятерых, причем двоих из них я считал своими лучшими друзьями, правда, гораздо позже выяснилось, что они тоже были в лучшем случае моими недругами.
Побои носили довольно жесткий характер, и парни снова попали в больницу.
Отцу понадобилось немало средств и увещеваний, чтобы не допустить возбуждения против меня уголовного дела. Больше я старался не пить, зная, что произойдет, когда поднесу к губам рюмку со спиртным. Точнее не зная и не понимая. Я и до сих пор не все уяснил.
Подсказать мне некому, а ни один психиатр не смог дать какого-то вразумительного объяснения, они только рассказывали о сложности человеческой психики, о том, как меняется гормональный баланс, у подростков, и это приводит часто к жестоким поступкам, но потом все проходит, когда они становятся взрослыми людьми.
У меня не прошло, да и это не гормоны во мне играли.
С тех пор прошло достаточно много лет, за которые я постепенно стал отверженным и одиноким. В городе меня считают ненадежным, психически неполноценным человеком, поэтому мне никогда не представлялось по-настоящему возможности найти хорошо оплачиваемую и престижную работу.
Конечно, я работал на местных заводах, но недолго, пока меня кто-то не узнавал и не сообщал руководству, правда, и то, что там до сих пор творится что-то немыслимое — их все еще делят.
Хорошо, что в детский сад взяли сторожем и то только потому, что заведующая хорошо знала моих родителей и уважала их.
Было еще пара мест, где меня могли устроить в память о моем отце, но это я берег на крайний случай.
Вероятнее всего мне следовало уехать из этого города, лучше всего к сестре, она бы помогла на первых порах. Только не хотелось мне портить ей жизнь.
Мог ли я остаться в том городе, где учился? Вероятно, мог бы, если бы не выпил после диплома. Не надо было мне этого делать, но не смог устоять, поддался на уговоры сокурсников.
А дальше… было то же самое, что и в школе на выпускном вечере. Хорошо еще что меня, точнее мое второе «я» никто не успел разглядеть, так мелькнула тень и исчезла, оставив на снегу почти бездыханные тела четверых ребят — спортсменов…
Они, надо признать, сначала уверенно показали на меня, но им тут же стало стыдно оттого, что не смогли справиться с таким хлюпиком.
Ребята их на смех подняли: три боксера-разрядника и один самбист были избиты парнишкой хлипкого телосложения.
В общем, мне повезло, деканат тоже не хотел раздувать скандал: меня вызвали, отдали диплом, хоть до торжественной выдачи оставалось еще две недели, и все это благодаря женщине-профессору, которая считала меня талантливым и умным парнем.
Мне посоветовали немедленно уехать, если не хочу иметь больших для себя неприятностей.
Я так и сделал. А куда направляться, когда некуда? Правильно, только домой…
