— А что вполне, — покивал лейтенант. —
Конечно, роста не богатырского, сложение не атлетическое, и силенки маловато, но у нас бывали случаи, когда старушки здоровых мужиков на тот свет одним ударом отправляли. Не скромничайте, Максим, ухмыльнулся майор. — Неужели вы думаете, что мы не знаем о том, что в свое время занимались каратэ? Это было еще в школе, в институте продолжали свои занятия. Конечно, черного пояса у вас нет, но в драке вы не столь беспомощны, как пытаетесь нам себя представить.
— Интересно, а кто-нибудь видел меня в драке? — задумчиво спросил я. — Я лично не припоминаю ни одного подобного случая.
— А вот этого не надо… — хмыкнул лейтенант. — В ночь после выпускного вечера ты избил пятерых крепких парней, которые не один год держали в страхе всю школу.
— Я не помню этого.
Это есть факт, причем запротоколированный, мы его в архивах нашли, а то, что ты не помнишь, ничего не меняет, — продолжил Семенов. — Кстати, эту байку о том, что когда ты выпьешь, то ничего не помнишь, мы уже слышали. Нам на это плевать! Если экспертиза признает тебя невменяемым, то окажешься в сумасшедшем доме, оттуда тоже не выпускают. А если признают вменяемым, то посадят в тюрьму! Вы вчера пили, Максим?
— Я не пил, и помню все достаточно хорошо. Те, кто так громко стучали в мою дверь, убежали, услышав милицейскую сирену, а мне пришлось объясняться с вашими сотрудниками.
Ушло на это минут пятнадцать, так что ваша версия о том, что я бросился их догонять и убивать, никуда не годится, а кухонный нож у меня настолько тупой, что им даже не порежешься. Мое алиби по времени мне создали ваши сотрудники, я думаю, это указано в рапорте…
Старший опер сделал знак лейтенанту, тот вышел за дверь. Я понял, сейчас они проверят по журналу в дежурной части, в какое время был вызов в наш дом.
Когда все сойдется, то меня может быть и отпустят. Шансы небольшие, операм позарез нужен подозреваемый в убийстве, иначе с них спросится за бездействие, а кроме меня у них никого нет. Если учитывать мои прошлые заслуги, меня вполне можно закрыть на трое суток до предъявления обвинения…
Старший опер посмотрел вслед лейтенанту, потом перевел рассеянный взгляд на меня. Я посмотрел в его глаза, и мне вдруг все стало ясно. Конечно, он не подозревает меня в этих убийствах, но ему нужен кто- то, на кого можно все списать. И майор еще до моего прихода решил меня закрыть в камеру, а сейчас просто играет в честно проводимое предварительное следствие.
— Ну, а если предположить, что после уезда патрульной машины вы все-таки отправились вслед за вашими обидчиками? —
Семенов закурил еще одну сигарету, тон у него стал скучающим. — Сейчас мы, конечно, сравним время вызова наряда со временем убийства, и тогда окажется, что совершить преступление все-таки могли, господин
Макаров…
— И где бы их искал, чтобы убить? — полюбопытствовал я. — Они же убежали, растворились в ночном городе. Ваша милиция их и вспугнула. А я давал объяснения вашему наряду. Но дело даже не в этом. Если бы я хотел замочить, то почему не открыл сразу дверь?
— Вполне возможно, что просто не хотели убивать в своей квартире. Боялись, что крики соседи услышат, да и не хотелось отмывать кровь. Вы знаете, как много ее находится в человеке? Бывает выезжаем на место преступления, а там даже потолок в крови…
— Интересно, сколько бы понадобилось времени, чтобы найти троих человек, да еще ночью, и убить их в укромном месте без свидетелей?
Зазвонил телефон. Майор поднял трубку, выслушал и вздохнул:
— Думаю, не так уж и много, чуть больше двух часов, если эксперты правильно определили время смерти. Вы, Максим, знали, где ваш бывший одноклассник ставит машину, поэтому отправились прямо туда. Скрытно перебрались через забор платной стоянки, подождали, когда гражданин Бирюлев заедет на своей машине на площадку, а после этого набросились на него и его друзей. — Старший опер посмотрел мне в глаза, потом скосил взгляд на мои руки. — Кстати, откуда у вас на руках свежие царапины?
Я тоже посмотрел, царапины действительно были свежими, из некоторых даже сочилась кровь, и нахмурился, вспоминая.
— А…это… когда меня засовывали в милицейскую семерку, ободрали руки об кирпичную стену, грубо так протащили. Вы же видите, царапины свежие, даже кровь еще сочится, значит, получены не так давно, при задержании…
— А если три сотрудника милиции напишут в рапортах, что они у вас были еще до этого момента? — Семенов усмехнулся. — А если экспертизу сделать не сегодня, а например, завтра? Вряд ли тогда, кому- нибудь придет в голову сомневаться, что ваши руки были повреждены в драке с убитыми. Так?
— А зачем вам мои поврежденные руки? — поднял брови я. — Разве не вы мне рассказывали, что я убивал Бирюлева и братьев-близнецов кухонным ножом?
— Вытрите кровь, не то вы нам весь пол заляпаете, начнут потом рассказывать, что мы занимаемся пытками и избиением задержанных. — Майор подал мне носовой платок, я вытер руки и подал платок обратно.
— Руки были повреждены в драке, — пробормотал Семенов, держа двумя пальцами платок, и с интересом его рассматривая. — А потом на месте происшествия обнаружился носовой платок со следами крови. Вот этот, который я держу в руке. Как вы думаете, группа крови на платке совпадет с вашей или нет? — Он бросил платок в полиэтиленовый пакет. — Лично мне кажется, что совпадет, и тогда это будет доказательством того, что вы находились на месте преступления, во время убийства, не так ли?
— Кровь свежая, не запачкайтесь, — посоветовал я. — К тому же думаю, что в протокол осмотра места происшествия платок не внесен.
Спасибо за подсказку, внесем обязательно, — покивал Семенов. — Платок найдем к ближе вечеру, когда более тщательно осмотрим место происшествия, а на экспертизу отдадим завтра. Результаты получим послезавтра, так что вполне успеваем. Придется вам пока трое суток посидеть у нас.
А там подоспеют материалы экспертизы, и у нас появится основание для предъявления обвинения.
Вам, Максим, по-прежнему не хочется ничего рассказать о том, что там у вас произошло с Бирюлевым на стоянке? Это была ссора, или вы пришли туда специально, чтобы убивать?
— Я ни на кого не нападал, — произнес я как можно тверже. — Вы арестовываете невиновного.
Это ты американских фильмов насмотрелся? — поинтересовался Семенов. — Фраза-то, я чувствую, оттуда. Так у нас здесь Россия, у нас все виновные, просто одни сидят, а другие нет. Это у нас такая национальная особенность… Мне-то вообще все равно, виновный ты или нет, а вот спрятать за решетку нужно. Посидишь, о жизни подумаешь, это полезно. — Он хмуро посмотрел на меня. — Ставки на тебя слишком низкие. Никто не верит в то, что ты живым останешься, а это плохо. Я на тебя и сам поставил, а теперь деньги, понимаешь, стало жалко, зарплата у нас маленькая.
— С такими уликами, если постараться, то и посадить можно, — заметил я. — Так что совсем плохо станет со ставками.
— Так и посадим, если никого не найдем, — ухмыльнулся майор. — Работа у нас такая — сажать. Народ нам за это благодарен. А потом как ты сказал? А… невиновного человека арестовываете? Так вот мы не арестовываем, а задерживаем. И насчет ставок подумаем, может, против тебя поставим…
В кабинет вошел милиционер с автоматом.
— Этого в камеру, — приказал Семенов. —
Пока в одиночку, если она свободна, а завтра оформим в следственный изолятор.
Это незаконно, — произнес я, поднимаясь со стула. — Я буду писать жалобу прокурору.
— Это опять из американских фильмов? — майор зевнул и потянулся. — Ты их не смотри больше — вредно это. Прокурор к тебе в камеру не прибежит, заявление написать позволят только через три дня, и то если предъявим обвинение, а так оно вообще никому не будет интересно.
Так что лучше не дергайся, береги здоровье, его тебе еще много понадобится. Все только начинается…
