город, что потерял все — квартиру, добрых соседей, приятелей, работу. А приобрел только дорогу, бедствия и испытания…
Только стоит ли все это такой цены?
Был бы я совершенно здоровым человеком, тогда да, возможно у меня появился бы шанс начать все сначала, а так вряд ли что-то получится. Значит, я меняю смерть на нее же только в другом городе, или поселке…
…Думая об ожидающем тебя бесчестии, стремясь к выгоде, ты ошибешься. Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить.
Когда ты потерпел фиаско в своих намерениях и расплачиваешься за свою неосмотрительность смертью, — значит, твоя жизнь проведена бесцельно, но помни, что твоя смерть не роняет твоего достоинства. Смерть не бесчестит…
Я мрачно усмехнулся, вспомнив о бутылке водки, которую купил как раз перед тем, как меня арестовали. Может, не зря потратил на нее деньги? Может, стоит вернуться?
Смерть не бесчестит…
Не знаю, кто убил всех этих людей, но они были достойны смерти. Хоть и не мне судить, но они сделали все для того, чтобы кто-то их убил. Убивал, насиловали, грабили, причиняли боль, несли зло…
Может поэтому я не испытываю внутри себя, когда думаю о них, ничего, кроме брезгливости?
Кто-то из них убил Ольгу — ангела, который сошел на нашу землю, чтобы показать нам самих себя, в зверином извороте, залитых чужой кровью, ощерившихся и неприкаянных.
И они убили ангела, не заметив его святости, потому что давно разуверились во всем…
Они убили и Христа, когда тот хотел им помочь…
Я мрачно посмотрел в окно:
— «Пожалуй, вернусь, несмотря ни на что. Награда одна — чужая смерть. Есть искусство жизни, а есть искусство смерти, разница огромна».
«…Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить…»
Я подумал еще раз… и понял, что никуда не еду. Умру, так умру, смерть не бесчестит. Глупо?
Может быть…
Но даже заяц, если его загнать в угол, становится тигром.
Тигр, тигр… пора на волю. Заодно, посмотрим, насколько живуче мое второе «я».
Я хотел выпустить зверя, живущего во мне. Он разберется во всем, и выживет, убивая врагов. Я верил в него, все, что знал о нем, говорило мне об этом. Если они убивают без жалости, мое второе «я» тоже… Только в отличие от них, оно никогда не испытывает страха. Потому что не боится ни человека, ни государства, никого и ничего. Понятие страх для него не существует, только целесообразность…
Он — воин, исповедующий кодекс, всегда идущий по тропе войны…
Я выскочил на какой-то странной остановке, возможно, загорелся красный свет, и машинист кого-то пропускал. Поезд остановился в чистом поле, дверь мне пришлось открывать самому.
Силы хватило только на то, чтобы едва раздвинуть металлические полотна. Я спрыгнул, точнее, вывалился на путевой щебень, и поезд тронулся.
Это был порыв, везение, смесь всего сразу. От вокзала родного города поезд отъехал всего на десяток километров, если присмотреться, то высотные дома еще можно было увидеть вдали в туманной дымке.
Я остался один в поле на путях.
И зачем он тут остановился? Может только для того, чтобы высадить меня?
Такое тоже бывает…
Люди только думают, что знают всё о мире, в котором мы живем, а на самом деле изучили только верхний слой. А там, в глубине проявляется нечто такое, что меняет всё.
И как только ученые начинают понимать больше, так в глазах у них появляется растерянность.
Мир совсем не таков, каким они желали бы его видеть. Он сложнее любой математической модели, да еще и сам не всегда следует своим же законам…
Ученым это не нравится, и чем больше они узнают, тем больше понимают, насколько сложно все устроено. И что случайностей нет.
Ибо случайность… всего лишь непознанная необходимость. Непознанные законы, неизвестные закономерности…
Я пошел по рельсам, не спеша, наслаждаясь воздухом, запахом зелени и травы и острым духом дегтя от шпал.
Пройдя сотню метров по серому щебню, я заметил вдали у небольшой березовой рощицы небольшую речушку.
Вот это было как раз тем, о чем я так долго мечтал: смыть с себя вонь камеры, которая, казалось, впиталась глубоко под кожу.
Напиться свежей воды, пахнущей рыбой, зеленью, а не хлоркой. Погрузиться в прозрачную глубину реки, лечь на спину, опираясь на упругую подрагивающую пленку воды и смотреть, как солнце подбирается к полудню, не думая ни о том, что будет, не вспоминая, что было.
Что может быть лучше мгновения, когда ты растворяешься во вселенной? Когда нет ничего, только ты на один на этом кусочке планеты и светило над головой?
После того, как я устал бултыхаться и выполз на берег, постирал одежду, потом, разложив джинсы и футболку на поваленном дереве, лег в густую траву. И стало мне так хорошо, как не было давно, а может быть и никогда. Я лежал и смотрел в выцветшее голубое небо с редкими клочьями облаков, и сам не заметил, как заснул, сморенный теплом солнечных лучей, опьяненный и умиротворенный запахом трав.
Я проспал до вечера, пока прохладный легкий ветерок не разбудил меня, погнав мурашки по обнаженной коже, напоминая о том, что скоро наступит ночь.
Солнце предало меня, спрятавшись за серым покрывалом туч, незаметно закрывшим все небо. Собирался дождь.
«Давно пора, — одобрил я. — Осень наступает через три дня, а мы еще не видели ни одного ливня. Что-то не торопится к нам зима…»
Я натянул на себя еще влажную одежду, и зашагал по шпалам, направляясь к городу.
Настроение понемногу стало улучшаться. Так всегда бывает после принятия нелегкого решения. Когда оно принято, многое все становится проще и яснее.
Я шел умирать, правда, предварительно выпустив зверя из себя, передав ему решение всех проблем. Пусть немного развлечется. Он умеет убивать…
Раз, против нас ополчился весь мир, то почему бы и не показать всем, что и убить нас не так просто?
Я всегда боялся этого и в то же время ждал, может быть, всю жизнь. Давно мне хотелось это
