Не знаю, заметил ли кто меня, но если даже и заметил, то уже можно было не ловить. Это мой двор, моя улица и мой дом. Еще мальчишкой я умудрялся прятаться так, что меня никто не мог найти, сейчас можно даже и не пытаться, стал еще хитрее.
Я свернул в один проходной двор, из него вышел во второй, а оттуда уже на всякий случай, чем по необходимости, выбрался в третий. В нем существовал тайный лаз, известный только мальчишкам из нашего двора. Если перелезть через забор, то окажешься в узком не больше метра проулке, между двумя домами.
Здесь за проржавелым мусорным баком находилась маленькая железная дверь, которая выводила в подвал, из которого можно выбраться на следующую улицу.
Она была небольшой и плохо освещенной, но вела именно туда, куда мне было нужно.
Я прокрался в тени больших деревьев и оказался позади небольшого здания.
Это и был спортзал, в котором когда-то занимался каратэ, и поэтому мне этот путь был так хорошо известен. Пришел я сюда с единственной целью, поговорить с человеком, который когда-то был моим тренером.
Он должен меня понять. Я всегда его считал настоящим воином и хорошим человеком, скупым на слова, но многое понимающим в жизни. Этот человек научил меня многому и в первую очередь терпению. Это не наша философия, а азиатская.
И главное в ней двигаться маленькими шажками, и тогда легко пройти самый длинный путь. Потому что важен не результат, а сама дорога.
Именно благодаря этому человеку, его философии, я жив сегодня, он дал мне силу и веру, помогающие жить.
Он говорил: «Все трудно. Но сделай маленький шажок, завтра другой и, в конце концов, дойдешь до любой цели.
Тебе плохо? Но это сегодня, завтра станет чуть легче. Без боли не бывает прозрения, без нее никто не получит силу и мудрость. Только она заставляет нас двигаться. Нам нужен стимул. А стимулом греки называли заостренную палку, которую втыкали ослу в зад, чтобы заставить его двигаться вперед. Поверь, для осла это было болезненно». В нашей стране из-за разных пертурбаций была потеряна философия жизни, помогающая спокойно принимать перемены, боль и неприятности. Мы вообще многое потеряли, строя нежизнеспособный общественный строй.
Не признавая эволюции, веря в революцию. Яростно крича и убивая всех несогласных, а заодно мудрых и понимающих. Наши предки оставляли за собой пепелища и братские могилы. Пока не пришло время строить.
Вот тогда и оказалось, что мы умеем только убивать и умирать, а для того чтобы строить и жить, нужна совсем другая вера. А она была потеряна, как прежний путь, поэтому нам — их потомкам приходится искать утешение в чужой философии.
А то, что пытаются перекроить на ходу и как-то спешно приспособить, оказывается нежизнеспособным.
Моисей водил евреев по пустыне сорок лет, пока не умер последний родившийся в рабстве, только тогда он повел их в землю обетованную. И первое, что сделал — дал веру, позволяющую строить и жить. Нас же водили семьдесят с лишним лет по кругу, сжигая леса, строя временные бараки вместо домов. Тут я остановился и задумался. А ведь действительно…
Мы же двигались не к цели, потому что цель это ряд последовательных шагов в нужном направлении. Нет, мы топтались по кругу, выжидая время. Шаг вперед, два шага назад…
А ждали мы день, который должен был все изменить в одно мгновенье, то есть чуда.
А когда прошли все предполагаемые сроки, и ничего не произошло, все растерялись…
Я даже рассмеялся от неожиданных и ненужных сейчас мыслей.
Мало у меня проблем, чтобы еще задумываться над судьбой страны? Меня ищут бандиты и милиция, чтобы выяснить, кто же это убивает, потому что догадываются, что к этому имею какое-то отношение я.
И на самом деле убивает мое второе «я», используя наше совместное тело, только оно потом скрывается в глубине, а мне приходится разгребать то, что оно оставило. В этот раз все будет иначе, прятаться, стану я, а оно само пусть решает наши проблемы.
Все, как говорила сестра, она ни в чем не ошиблась, даже когда уверенно сказала, что рядом со мной кто-то есть.
И действительно, оказалось, что мне помогает Роман…
Осталось понять, кто же скрывается во мне.
Я шел не за утешением к своему тренеру, а за пониманием, как к мудрецу.
Много людей и до меня жило на этой земле, и думаю, что хотя бы у одного человека имелись такие же проблемы, как у меня.
Не зря же мифы и сказания рассказывают об оборотнях, демонах и бесов, которые вселяются в людей. Что-то выходит, существует такое, что не могут объяснить наши ученые-материалисты?
Николай Васильевич — мой тренер читал много, и в его чтении существовала определенная система, понять которую было невозможно непосвященному. Конечно, больше всего он увлекался восточной философией, несмотря на то, что давно находился на пенсии, и занятий по боевым единоборствам больше не проводил. Но знания и здравый ум у него должны были остаться, а это мне и нужно было от него.
Как мне рассказывал один мой товарищ, когда-то ходивший на занятия вместе со мной, что старик по- прежнему приходит в спортзал раз в неделю по просьбе своих учеников, чтобы посмотреть, как проходят занятия, и подсказать, если нужно.
Сегодня как раз такой день, если я ничего не перепутал. И если старик все еще жив и ходит, я его увижу. Надеюсь, что он не впал в старческий маразм, и сможет мне хоть что-то объяснить, или дать ссылки на книги, в которых я смогу найти объяснения…
Может быть, в древних индийских ведах, или у китайских мудрецов уже рассматривалась эта проблема, и найдено решение?
А мне нужно это знать. Что сделать, чтобы из нас двоих, остался кто-то один. Пусть даже это буду не я.
Из окон спортзала шел свет, изнутри слышался шум обычной тренировки.
Я не пошел к парадной двери спортзала, потому что обычно во время занятий она закрыта на засов, а из-за тренировочного шума никто не услышит стук.
Я зашел со двора, где находилась маленькая деревянная дверь, которая тоже закрывалась, но у нее имелся секрет. Его знали многие ученики, особенно те, кто всегда опаздывал, как я. Если полотно двери приподнять определенным образом, то язычок замка выскакивал из своего гнезда, и дверь открывалась.
Я так и поступил, с благодарностью думая о тех, кто когда-то это придумал, и с тех пор не исправляет этот дверной дефект.
Я вошел и низко поклонился, отдавая уважение зданию, скорее по выработанной когда-то привычке, чем из настоящего почтения. Прошел по коридору мимо пустых бытовок и заглянул в зал.
Занятия шли полным ходом, Николай Васильевич сидел на матах недалеко от меня в позе лотоса. Глаза его были закрыты, руки сложены на коленях, похоже, он занимался медитацией.
…Ты никогда не сможешь совершить подвиг, если будешь следить за ходом сражения. Только тогда достигнешь многого, когда, не обращая внимания на окружающее, станешь биться отчаянно, как бешенный…
…Ты сможешь понять своего противника только тогда, когда научишься заглядывать в самого себя, в свою истинную суть…
