Дог молча кивнул и добавил:
– Осталось только текущие исследования свернуть.
«Исследования, – неприязненно подумал Сулим. – Какие еще исследования? Что они там исследуют, если ген волка давно получен естественным путем, от самих волков? Исследователи хреновы…»
– Сворачивайте. За вами могут прислать в любой момент.
– Я должен согласовать это с господином Шадули, – упрямо заявил референт.
– Ну, так согласовывай, дылда очкастая! – раздраженно гаркнул Сулим и отключился.
Он никогда не жаловал эту высоколобую братию, а те платили ему той же монетой.
Лэснер объявился спустя полчаса, и сказал, что ученых можно выводить через четвертый шлюз, к побережью.
– Вот и займись, – приказал Сулим. – Хотя, стоп, я сам займусь. А ты пока обеспечь внешнее охранение, да не жмись, задействуй всех свободных.
– Понял, шеф, – Лэснер, как всегда, был немногословен. Зато исполнителен – в этом Сулим был уверен железно.
«Ну, – подумал Сулим Ханмуратов, – начали…»
До лабораторий было десять минут ходу, в основном – коридорами и немного – по краю естественной пещеры, под гроздью белесых сталактитов. В свете люминесцентных ламп сталактиты нехотя отблескивали.
Охранник у четвертого шлюза отдал ему честь.
Махолет перевалил через гряду, и стал планировать к Симферополю. Арчи поглядывал в круглый иллюминатор. Севернее гряды все было иным, чем на побережье: начиная от растений и заканчивая температурами. За какой-то десяток минут из конца субтропического лета они перенеслись в начало осени степного Крыма.
Исполинская стрекоза, изредка переходя в машущий полет, неслась над полями, над ниточкой трассы, над водохранилищами. Вдалеке смутно угадывались здания крымской столицы.
Так и дотянули до восточной окраины, где раскинулись посадочные площадки и полосы симферопольского аэропорта.
Махолет посадили в служебном секторе; лопоухий подросток-шелти с сигнальными флажками очень профессионально скорректировал касание, и стрекоза ловко встала на шесть растопыренных лап-опор.
– У нас десять минут, – сообщил Лутченко и взглянул на часы. – Борт из Куала-Лумпур на подлете, я связывался с диспетчерской.
Невдалеке, в конце резервной полосы, раскорячился транспортный «Витязь» с сибирским гербом на фюзеляже и на головогруди. Арчи даже охранение рассмотрел – шестерых иглометчиков из Томской авиагруппы.
– Пошли, – скомандовал Лутченко.
Арчи и Генрих послушно выбрались наружу. Парень-шелти поманил их за собой – показывал дорогу. Миновали какие-то ангары с еле обозначенной короной и серовато-стальной корой, открытые стоянки, потом прошли в калитку посреди бесконечного забора и оказались у какой-то объездной дороги. Напротив калитки стоял экипаж с распахнутыми дверцами. Лутченко кивнул на него.
Экипаж домчал их до здания аэровокзала за какие-то пять минут.
Арчи с некоторым трудом вычленил несколько групп прикрытия – ребятки-европейцы маскировались очень удачно.
– Выход с летного поля там, – пояснял Лутченко. – Зимой выходят только через здание, а летом – как получится. Но тем, у кого багаж, все равно придется потом идти в здание.
– Ага, – выразил внимание Арчи. Собственно, он прекрасно разбирался в реалиях симферопольского аэропорта и так, на личном опыте.
Генрих вежливо внимал.
– Стоите и ждете, – наконец завершил объяснения Лутченко. – Курьер сам вас опознает.
Генрих демонстративно нацепил солнечные очки и сплел руки, как футболист в стенке. Он действительно походил на чуть-чуть загадочного встречающего. Загадочного, в плане того, что встречать ему приходилось не в личном порядке, а по долгу службы, это мгновенно прочитывалось по десяткам нарочитых мелочей.
Арчи усмехнулся и тоже надел очки. Лутченко ушел в сторону аэровокзала и скоро растворился в толпе; ребятки из прикрытия тоже все время меняли место.
Ровно в десять объявили, что самолет из Куала-Лумпур и Карачи благополучно произвел посадку. Последние минуты какие-то борты действительно носились над летным полем, но выделить из них нужный, естественно, на глазок было невозможно.
Потом открылись ворота; к ним подкатило несколько длинных транспортных экипажей и к выходу хлынул поток пассажиров.
А спустя несколько секунд у Арчи екнуло в груди и перехватило дыхание.
Навстречу шла ОНА – Ядвига, в легком летнем наряде, в темных очках, в туфельках-лодочках. В руке она несла довольно большой чемодан.
Арчи оцепенел, перестав замечать все, что вокруг происходит. Потом, словно завороженный, сделал несколько шагов навстречу. А Ядвига, поставив чемодан на пыльный серый асфальт, бросилась к нему и крепко обняла.
