зашевелился, Саше никого не пришлось будить. Повесили над огнём котёл и ведро, скоро запахло гречневой кашей и тушёнкой. Все побежали умываться. Быстро покончили с завтраком, убрали место у костра, и вот уже цепочка растянулась на пологом подъёме.
Приют Прохладный показался часам к десяти. Там под навесом тлел костёр, тёплый воздух дрожал над драночной крышей. Около приюта бродили туристы. «Значит, Таня пришла», — подумал Саша и прибавил ходу. Ребята подтянулись, все хотели выглядеть непринуждённо и бодро. Встреча с народом юга… Пусть посмотрят на выносливых северян.
Саша был уверен, что сейчас навстречу ему побежит Таня, а из каптёрки выглянет Сергеич. Но никто не встретил, только девчата в защитных штормовках столпились да незнакомый инструктор поднял руку, чтобы скомандовать традиционный хоровой «физкульт-привет!».
— Там неприятности, — ответил он на вопрос Саши и показал рукой к югу.
— У Никитиной? — Саша почувствовал, как у него вспыхнули щеки.
— Мы обогнали их. Группа Никитиной стоит лагерем в десяти километрах отсюда. Понимаешь, парень у них исчез. Вот так просто, взял — и исчез. Она пошла искать.
— Одна?
— Двоих взяла с собой, остальным велела ждать.
— А где Сергеич?
— Тоже ушёл к ним. Как только я принёс весть, он собрался — и туда!
Вот так история! Саша растерялся. И посоветоваться не с кем. Как же ему поступить?
Саша выстроил свою команду и сказал:
— Мне придётся оставить вас. Нужно помочь товарищу. Вернусь через сутки, отдыхайте здесь, любуйтесь природой. Но далеко не ходите. Туман, гроза, мало ли что… Кто хочет пойти со мной?
Вызвались все хлопцы, но Саша взял только двух вильнюсских студентов. С облегчёнными рюкзаками тройка тотчас же пошла дальше.
В горах не бывает одинаковой погоды везде и всюду. Все здесь переменчиво.
На плато ясно и сухо, а в двадцати километрах над долинами висит дождевое облако. К югу от Кушта тихо, а северные склоны гудят от упругого степняка. В одном горном узле тепло, чуть в стороне от него — сыро и холодно. Микрозоны климата. Как в любой горной стране.
Когда Сашина команда всю прошедшую ночь спала под яркими звёздами, в тридцати километрах за перевалами упал такой туман, что рядом ничего не видно. Лес пропитался сыростью, туман заглушил все звуки, и на милой земле сделалось очень неуютно.
Таня Никитина приказала своим ребятам сойтись потеснее и уменьшила шаг. Тропу она помнила хорошо, заблудиться не могла, но за отстающих боялась.
Вечером она привела свою партию к балагану; вспыхнул костёр, стало веселей. Таня надеялась, что с рассветом подует ветер, сгонит молочную пелену и она придёт на Прохладный точно по графику. Это было тем более важно, что Саша обещал быть там тоже утром.
Ночь прошла спокойно. В шестом часу развиднелось, но туман держался устойчиво, и Таня заколебалась — выходить или подождать. Когда девушки и парни поднялись, она строго напомнила:
— Поодиночке к ручью не ходить, можно потерять ориентировку. Лучше всего вместе.
Но и здесь нашёлся парень, который считал, что жизнь интересней, если все делать наперекор советам. Крепкий, физически здоровый тракторист из степей, с беспечной улыбкой на отчаянном и жадном до новизны лице, он не захотел умываться в «общем» ручье, а пошёл искать свой ручей. Нашёл, тут ручейков было много, только не все они текли в одну долину. Когда он стал возвращаться в безглазом тумане, то потерял направление; удивлённо хмыкнул и пошёл вверх по течению. Забрёл в какие-то скалы, повернул назад и довольно долго спускался по руслу, пока не очутился в зловещем лесу. Только тогда, подавив самолюбие, рискнул крикнуть. Но он далеко отошёл. Его крика не услышали, звуки увязали в тумане, как в вате. От костра ему ведь тоже кричали хором, когда хватились, но и парень ничего не услышал.
Туристы поснимали с плеч рюкзаки, поворчали и сели ждать растяпу. Отходить от жилья Таня не разрешила. Найдётся один — потеряются новых двое. Парня все не было. Подошла с юга вторая группа. Таня рассказала о происшествии и просила передать Александру Сергеевичу на Прохладный. Затем проверила продукты, приказала группе ждать на месте, а сама с двумя хлопцами, которые видели, куда пошёл утром их дружок, тронулась в поиск.
Туман стоял недвижимый и плотный, как стена.
Надо отдать должное заблудившемуся: он не испугался. Сперва шёл вниз по ручью, надеясь, что ущелье рано или поздно приведёт его к реке, а там и к посёлку. Но потом решил перехитрить горы — оставил ущелье и полез вбок и наверх, легкомысленно рассчитывая выбраться из тумана и оглядеться с вершины. Этим своим ходом он окончательно запутал поисковую группу и запутался сам; ручей остался влево, а он вышел в бассейн уже другой реки, гораздо правей.
Перевалив поперечный хребет и так и не увидев простора, парень пошёл дальше, ломясь через дебри по каменному склону, и до вечера успел одолеть километров семь такой чащобы, которая никого безвозмездно не пропускает. Он оборвал брюки, разлохматил кеды, вымазался в глине, промок, но силёнка ещё была. К счастью, в карманах штормовки, кроме мыла, щётки и зубной пасты «Поморин», у него нашёлся десяток конфет, которые помогли притушить голод. Когда стемнело, хлопец оказался у берега речки, тут он и свалился поспать, не имея возможности зажечь костёр и обсушиться. В общем, попался…
Таня и её провожатые, естественно, сбились со следа. Они шли всё вниз и вниз, пока не оказались у притока знакомой уже реки, где жили лесорубы. Парень сюда не заходил. И туристы вернулись к себе на бивуак.
Александр Сергеевич уже побывал здесь и сам ушёл в поиск, оставив записку для Тани: «Иди на Прохладный, — писал он, — сутки жди и отправляйся дальше. Поиском займутся лесники».
Опытный проводник живо отыскал след парня, сделал по ходу зарубки, поднялся за ним на водораздел и пошёл к реке. Туман стал быстро исчезать, посветлело. До темноты Сергеич не сумел добраться до берега, зато, поднявшись на скалу, просмотрел всю узкую зеленую долину и отметил скалы по левую руку: там едва заметно курился дымок. А может, это туман таял?..
Ночевал он с удобством, у своего костра.
Саша и литовские туристы разминулись с Таней, но удачно отыскали зарубки Сергеича и тоже вышли в эту долину, однако значительно ниже, обогнав заведующего приютом на добрый километр. Ночевали они близко к белым скалам, но чужого костерка не приметили. Его закрывал высокий лес.
Саша надеялся дойти до кордона, оповестить лесников, а после этого вернуться на приют, куда явятся все остальные туристы и Таня.
Так на двух или трех километрах в верхнем бассейне реки Сочинки разобщённо, не зная друг о друге, появилось много людей. Одни искали. Другие прятались. Третьи выслеживали.
Браконьеры с тяжёлой ношей на плечах прошли так далеко от затаившегося Молчанова, что он не услышал и не увидел людей, хотя путь их начинался с той самой звериной тропы, на которой лесник выручил оленя, только много ниже этого места. Видно, они ставили не одну петлю.
Хищники собирали жатву с той беззвучной, изуверской охоты, которая убивает наверняка. Сняли и унесли оленуху из одной петли, а затем пойдут проверять и вторую. Вот тут-то они и должны нарваться на Молчанова.
Егор Иванович не знал, откуда и когда придут грабители леса. Зато знал это Самур; овчар проводил браконьеров почти до шалаша, подождал, пока они разделают животное и уложат в снежник, и попятился в кусты, когда двое с винтовками в руках пошли прямо на него и, значит, на его хозяина.
Самур не хотел пускать их дальше. В жизни овчара уже был случай, когда он вышел на тропу, преграждая путь бандитам. Он тогда не хитрил, просто вышел и сел, а когда они хотели подойти ближе, зарычал и бросился на них. Известно, чем кончился благородный порыв Шестипалого: он едва не погиб.
Ныне Самур стал более диким, изощрённым в борьбе. Он собирался напасть внезапно, как нападает волк, чтобы выиграть битву с меньшими потерями и наверняка. Поэтому он не стал преграждать дорогу двум
