— Это был один ангел, — поправил Джонатан. — Только один.
— Мои извинения.
— Хорошо, если хочешь, я могу сходить туда и попытаться разузнать о ней. А если ничего не найду, поговорю с нашим преподавателем православной и исламистской живописи.
— Он разбирается в иконах?
— У него написано много работ на эту тему. Как у тебя прошел день?
Флавия безнадежно махнула рукой и снова зевнула.
— Не спрашивай. Сплошное разочарование. Я добыла адрес гостиницы, в которой остановился Буркхардт, но там его нет. О, проклятие!
— В чем дело?
— Только сейчас пришло в голову. Мне сказали, что утром грохотали мусороуборочные машины.
— И что из того?
— Водители могли что-то видеть. Завтра утром я попытаюсь найти водителей, которые обслуживали вчера эту улицу. Думаю, они начинают очень рано.
— Тогда тебе тоже надо лечь пораньше.
Флавия не ответила. Она уже была на пути в спальню и так сладко зевала, что не услышала его слов. Их беседа продлилась ровно десять минут. Не так много для целого вечера.
ГЛАВА 10
База представляла собой огромную унылую стоянку для грузовиков на окраине Рима. Каждое утро с рассветом там собирались несколько сотен мужчин. Их старания сделать город относительно чистым были заранее обречены на провал, но они все равно каждый день отбывали со стоянки в клубах выхлопных газов и возвращались пыльные, пропитанные запахом гниющих овощей, стеная от тяжести использованных упаковок, пластиковых пакетов, картофельных очисток и старых газет. Сбросив свой «ароматный» груз, они несколько часов восстанавливали силы, а потом ехали за новой партией мусора. Эту работу они выполняли еще до правления Августа и будут выполнять до второго пришествия. А может, еще дольше.
Стоянка тускло освещалась прожекторами. Присмотревшись, Флавия увидела сотни грузовиков; они напоминали танки, готовые ринуться в бой. Так же как солдаты, водители грузовиков болтали, курили и потягивали пиво, морально готовясь к битве с хаосом. Она вытащила из толпы человека, который показался ей начальником, и задала ему свой вопрос.
Мужчина попался неразговорчивый. Заглянув в ее удостоверение, он махнул на замызганный бар на другой стороне улицы. Заведение, вероятно, существовало за счет этой базы, поскольку других посетителей здесь не могло быть в принципе. В этом баре водители подкреплялись, собираясь на выезд, и выпивали по возвращении на базу.
Флавия зашла в бар, оглядела толпу водителей в синих комбинезонах и обратилась к первому попавшемуся:
— Третья улица Авентино.
Кивком головы ей указали на нужного человека. Какие тут все неразговорчивые. Хотя кому охота разговаривать в такую рань?
В конце концов она подошла к невысокому худому человеку, который, судя по виду, мог надорваться от обычного пакета с продуктами, а не то что от огромных контейнеров для мусора.
— Третья улица Авентино, — снова сказала она. Он не сказал «нет», и она продолжила:
— Это вы вчера забирали мусор на виа Сан-Джованни?
Он подозрительно посмотрел на нее: уж не поступило ли на него жалобы за то, что забирает не весь мусор или слишком шумит по утрам?
— Может, и я, — сказал он.
Флавия снова вытащила удостоверение.
— Там вчера произошло ограбление с причинением тяжких телесных повреждений. Приблизительно в семь часов утра, — сказала она.
— О, вот как?
— В монастыре. Настоятеля сильно ударили по голове.
— Ого!
— И еще украли картину. Вы ничего не видели?
Он нахмурил брови, пытаясь вспомнить. Внезапно лицо его озарилось проблеском мысли.
— Нет, — сказал он.
Флавия разочарованно вздохнула.
— Вы уверены? Вы не видели, чтобы кто-нибудь выходил из церкви Сан-Джованни? Или входил? Может, слышали что-нибудь?
Он покачал головой и вышел из бара. Флавия тихо выругалась. Она могла бы еще поспать. Ранний подъем, единственная чашка кофе на завтрак и слабый запах гнилья, исходивший от одежды водителей, наконец сделали свое дело — ей стало нехорошо. Совсем нехорошо.
— Он видел.
Она подавила подступающую тошноту и обнаружила, что маленький человечек вернулся и привел с собой настоящего великана, который в сравнении с ним казался еще огромнее.
— Что?
— На том конце улицы работал Джакомо. Вчера.
Флавия обратилась в слух и выдавила слабую улыбку. Джакомо ответил глупой нерешительной улыбкой, продемонстрировав почерневшие зубы. Запах перегара и сигарет смешался с запахом гнили, и Флавия с отчаянием подумала, что не в силах более находиться в этом месте.
— Вы что-то видели? В шесть? Или около того?
— Ничего особенного, — сказал он, медленно растягивая слова.
— И не слышали?
— Нет.
Всякий раз когда она задавала вопрос, Джакомо поднимал взгляд к потолку и долго думал. «Ну поторопись же, — внушала она, глядя в его тупое лицо. — Я ведь не прошу тебя заняться устным счетом». Он медленно покачал головой, словно это покачивание добавляло веса его словам.
— В монастыре никого не видели?
— Нет.
— Ничего?
— Да.
Она умолкла. Снова в пролете.
— Я видел, как из церкви вышел человек. Она встрепенулась:
— Когда?
— Не знаю. В половине седьмого? Где-то так. Нет, вру. Это было раньше, а потом у нас был перерыв. Перерыв у нас в половине седьмого.
— Замечательно, — выдохнула Флавия. — Что конкретно вы видели?
— Я уже сказал: как из церкви вышел человек.
— И?..
— И все. Я обратил внимание, потому что церковь всегда заперта. Я раньше не видел, чтобы ее открывали. Вот я и подумал: привет, церковь-то открыли.
— Хорошо, — терпеливо сказала она. — Этот человек имел при себе какие-то вещи? Сверток?
Водитель покачал головой, очень медленно, из стороны в сторону, потом немного подумал.
— Нет.
— Вы уверены?
— Хотя да, у него была сумка.
— Сумка?
— Точно.
Руками он показал размеры сумки.
— Я заметил, потому что он уронил ее.
— Упала бесшумно или был какой-то звук? Он испугался, уронив ее?
