пахнуло холодным ветром. С потолка посыпались снежинки, что тут же таяли в жарком воздухе, оставляя на полу крупные блестящие капли.
Внезапно маг отшатнулся, словно его ударили тараном в лоб. Из ушей брызнула кровь, он рухнул навзничь, раскинул руки. Вместо лица была обгорелая коричневая маска, запах горелого мяса стал таким сильным, что маги попятились, один ухватился за горло и выбежал.
Мага перетащили на ложе. Двое спешно заживляли страшный ожог, Ликунг усилием воли приглушил боль в теле несчастного:
– Что стряслось?
Обугленные веки дрогнули, но не поднялись, а обгорелые губы чуть раздвинулись в гримасе:
– Я уловил…
– Что? – спросил верховный быстро, а про себя подумал, что маг в самом деле уловил, еще как уловил. – Что это было?
– Женщина, – прошептал маг. – Образ, который этот варвар держит в душе… Ее зовут Березка… Так он ее называет… Но… О, как больно!.. Когда я попытался рассмотреть ее лицо…
– Дальше! Говори, говори…
– Ее лицо вспыхнуло так, что я теперь навеки… Но это не магия. Это варвар видит ее так ослепляюще ясно!.. Нам бесполезно…
Голос его затих, он впал в забытье. Верховный быстро повернулся к Фивантроклу:
– Ищи!.. Скорее ищи!
Тот раскачивался, как будто стоял по горло в медленно текущей реке. Глаза были закрыты.
– Уже…
– И что же?
– Да это… это женщина… Зовут ее… Березка… Да, Березка… Все верно. Но что-то странное…
Верховный бросил зло, глаза его как прикипели к полированной поверхности:
– Быстрее! Что не так?
– Я не могу ее ощутить…
– Она под защитой?
– Нет… Может быть, нет… Либо очень слаба, либо настолько сложна, что… но такое невозможно, ибо в магии для нас нет тайн…
Уже и другие начали поглядывать, вытягивая шеи, через плечи верховного. Фивантрокл вздохнул, по лицу пробежала судорога. Из груди вырвался тяжкий вздох.
– Похоже, их северные души для нас пока еще загадки… Я не мог не то что подействовать… даже коснуться ее не сумел!
– Но это невозможно!
– Я тоже так думал…
«Да что со мной, – мелькнуло в голове Залешанина раскаленное. – Ведь от пояса я же скот, просто скот! Бери, хватай, пользуйся, ты сейчас не человек и она не человек…»
Он вздрогнул, пальцы ослабели, начали разжиматься на ее плечах. Перед глазами вспыхнул только ему видимый свет. Исчезла комната, исчезло все, а из света выступило, заслоняя весь мир, ослепляюще яркое девичье лицо, ее темные глаза со вскинутыми в вечном удивлении бровями…
– Березка, – прошептали его побелевшие губы.
Он не чувствовал жаркого тела знатной царьградки, а когда опустил глаза, не в силах вынести взгляда Березки, вовсе не укоряющего, скорее – понимающего, увидел, что его руки бессильно соскользнули с ее тела, словно держал большую мокрую рыбу. Между ними возникла тонкая, покрытая инеем пленка, что утолщилась в стену льда. Его отпихнуло, стена напирала, отодвигала. Внутри этой стены блистало нечеловечески яркое лицо Березки. По глазам Алисы он видел, что стену зрит только он, царьградка уже истекает сладким соком, уже в истоме, уже разогрелась, хватай, дурак из сарая, пользуйся…
Стена стала толстой, как основание башни у ворот Царьграда. Залешанин отступил еще на шаг. Тело медленно остывало, горячая кровь снизу пошла к голове, там зашумело, мысли пошли горячечные, яркие, откуда-то взялись стыд, срам, словно превращался в скота целиком, а не только частью, что умолкает только тогда, когда кинешь кусок мяса… Пусть даже не самого сладкого, лишь бы заткнулось.
Ликунг тяжело отошел от зеркала. Изображение медленно тускнело, но еще можно было рассмотреть широкогрудого варвара, обольстительную царьградку, одуряющие вина на столе…
Кресло заскрипело под тяжестью руки верховного мага, но не сел, лишь в задумчивости потрогал ладонью спинку:
– Не получилось… Он сильнее, чем мы ожидали. Что ж, теперь не спускайте с него глаз. Если понадобится грубая сила, вызывайте городскую стражу. Даже дворцовую, если не хватит с улицы.
Фивантрокл сказал торопливо:
– Да-да, конечно. Только…
– Что?
– У варвара скверная привычка… дикари!.. бродить по ночам. Словно вор какой. А ночью в зеркале мало что увидишь, если луна за тучами… К тому же сейчас, если не ошибаюсь, вовсе новолуние.
