прогрелся.
От грохота ворон подпрыгнул, пленка исчезла. Глаза выпучились, как у морской рыбы. Не сводя взгляда с чужаков, он приподнял и опустил крылья, начертал ими в воздухе невидимые знаки.
Олег покачал головой:
– Аристей, такая защита – что паутина для лося. Ты хоть помнишь, что такое лоси?
Ворон долго смотрел молча, поворачивал голову то одним боком, то другим. Олег напомнил себе, что, когда клюв направлен на него, тогда Аристей как раз на него не глядит, а видит, когда поворачивает голову боком…
Гнев и злость вспыхивали в круглых глазах ворона. Наконец уступили место сдержанному любопытству.
– Глядя на вас, вспомнить нетрудно. И лосей, и беров, и вепрей… Так это вы меня искали?
Он прислушался, глаза посерьезнели. Олег сказал успокаивающе:
– Это поднимается Мрак, он с нами. Аристей, мы в отчаянии. Даже сейчас, когда нашли тебя… Богиня Дана почему-то назвала тебя самым знающим на свете…
Ворон хмыкнул:
– Не похоже?
– Как свинья на коня, – признался Олег.
Таргитай обвел тоскливым взглядом запущенную каморку. Он тоже не верил, что самый мудрый на свете будет жить вот так.
– А как я должен?
– Ну… не так.
Тяжелые шаркающие шаги приблизились. В дверном проеме возникла страшная фигура полуобнаженного человека, покрытого кровавой грязью, но с секирой в обеих руках. Глаза горели желтым огнем, уши заострились и покрылись волчьей шерстью.
Ворон покачал головой, глаз не сводил с Мрака.
– Неужели на земле еще есть такие люди?.. Волхв, подай вон ту зеленую чашу!
Мрак привалился плечом к дверному косяку, удерживаясь на ногах, прохрипел, с натугой выталкивая слова из разбитого рта:
– Аристей… Ты спас, когда мы… с острова Буяна… Пора б должок… но мы где пообедали, там и поужинать норовим…
Он опустился на пол, глаза закрылись. Олег кинулся на недвижимого оборотня, как куропатка на птенца. Лицо Олега стало такого же землистого цвета. Таргитай со слезами топтался рядом, разрывался от бессилия, видя, как отчаянно волхв бьется со смертью, пытается отвести когтистую лапу Ящера.
В выцветших глазах Аристея появился слабый огонек интереса. Он поводил крылом, и перед ним появился пузатый кувшинчик из расплавленного и застывшего песка. Сквозь прозрачные стенки видно было зеленую, как тина в болоте, жидкость.
– Влей… – посоветовал он хриплым раздражающим голосом.
– Что это?
– Ветер. Он либо раздувает искорку… либо задувает.
От равнодушного голоса повеяло холодом. Олег поспешно ухватил сосуд: жизнь Мрака угасала и без ветра.
…Таргитай не успел отдышаться, а неподвижный, как глыба, Мрак лежал уже весь в страшных сизых и белесых шрамах – безобразно вздутых, жутких, но все-таки шрамах, а не ранах. Олег остатки напитка втирал в лицо и шею оборотня, Таргитай всхлипывал от облегчения. Шрамы, как говорит Мрак, мужчине в красу. А так как лицо и все худое тело цвета земли под снегом, то и вовсе красавец!
Ворон только головой покачал, когда Олег, едва держась на ногах, возложил ладони и на Таргитая. В бесцветных глазах изредка возникал слабый огонек любопытства, который сразу сменялся странным безразличием.
– Юные, – сказал он странным голосом. – Чистые, как рыбки…
Таргитай с удивлением поглядел на Олега, которого под маской застывшей грязи можно было спутать хоть с Мраком, хоть с выступом стены. Если и он такой же чистый, то Аристей говорит еще мудрее волхва.
– Как медведи под дождем, – сказал он. – Как-то попали под целый ливень из грязи…
Олег прервал:
– Аристей, нас пригнала к тебе нужда великая. Мы ушли из мира, на который роптали, но попали вовсе в ад. Скажи, как одолеть Кривду? Как дать попранной Правде воцариться в мире?
Ворон смотрел исподлобья, в глазах странное выражение.
– Юные… Чистые… Неужто и я когда-то был таким дурнем… С королями уже дрались?
– Дрались, – ответил Олег, отводя глаза. Кровь прилила к лицу настолько жаркая, что серая грязь озарилась, как заря. – Киммерийское царство ни за что по бревнышку… По камешку… С магами тоже дрались.
– Так чего еще?
