— Вы прекрасны, Шурочка, — сказал я. — И прошу меня извинить за мою грубость. Хотите, я вам расскажу об Иосифе Флавии?
— Это было бы очень интересно, — сказала Шурочка.
— Иосиф Флавий — одна из самых загадочных фигур древности. Впрочем, персонаж типично библейский, наделенный всем полнокровием жизни и всеми соками земли. Он действительно подобно Апостолу Павлу, решившему спасти иудаизм, поставил перед собой цель помочь еврейскому народу и написал его историю. Интересен жизненный путь Иосифа. Родился он и воспитывался в богатой семье, и его отец Матия блистал не только пышностью рода, но и принадлежал к числу первых мужей Иерусалима, был борцом за справедливость. Иосиф сам рассказывает о себе, что он прекрасно учился и в шестнадцатилетнем возрасте увлекся философией и политикой, примкнув к школе фарисеев. Иосифа угнетала беспощадность римлян, борьба между иудеями, доносы, предательства, казни. Иудея была покрыта крестами распятых. В шестьдесят четвертом году Иосиф отправился в Рим в надежде помочь своему народу и, в частности, освободить десять иудейских священников. Иосиф считал себя хитрым и предприимчивым человеком. Он понимал, что попасть на прием к императору почти невозможно, поэтому он пошел окольным путем. Подружился с актером Алитиром, евреем по происхождению, который был дружен с женой Нерона Поппеей. В своих 'Иудейских древностях' он гордится своими деловыми качествами, благодаря которым проник к жене императора и ждал удобного случая обратиться к императрице с просьбой об освобождении иудейских священников. Эта милость была ему оказана, и сверх того он получил еще великолепные подарки.
— А что, недурной персонаж для нашего спектакля, — заметила Шурочка.
— У Сечкина поразительное знание текстов, — сказал Агенобарбов. — Зачем ему еще Апостол Павел, ума не приложу.
В это время дверь приоткрылась и на пороге возникла девушка в белом.
— Пора, — сказала она ласково. — По режиму вам полагается спать.
— Вот тебе, прочти, — сказала Шурочка, протягивая мне маленькую газетку под названием 'Русские ведомости'. — Здесь напечатан 'Катехизис еврея'[3] нашей страны. Неплохое дополнение к твоему Иосифу Флавию.
Они ушли, а я прочел первые строчки «Катехизиса»: 'Евреи! Любите друг друга. Помогайте друг другу, даже если ненавидите друг друга!..' Я прочел эту строчку вслух и сказал:
— Дай Бог, чтобы человек любой национальности мог так сказать. Как вы считаете? — спросил я у девушки.
Она пристально посмотрела на меня, точно я и не был больным, и спросила:
— Вы хотите знать, как бы я переправила эту строчку? Я бы сказала так: 'Дай Бог, чтобы каждый мог приподняться над этими словами…'
30
— А я думал, вы из первого века, — сказал я тихо, обращаясь к девушке. — Фелицита или Потамьена, или Лигия, или Лила.
— Это все огненные факелы. Вы о них прошлой ночью в бреду говорили. Мне было страшно. Фелициту на кресте разорвали тигры. Ее грудь была изодрана в клочья, а она все не теряла сознания. Я попыталась вас успокоить, а вы крикнули мне:
— Не хочу покоя! Хочу к ним! К львам хочу!
— Я действительно хочу умереть. Как вас зовут? Впрочем, не называйте своего имени. Мне кажется, всякое прикосновение ко мне вас может навсегда запятнать. Меня зовут Степан Николаевич. Я историк, психолог и литератор, а из меня хотят сделать еще и трагического актера.
— А меня зовут Люся. Я люблю историю, психологию и литературу. Я успела закончить университет, но пришла работать сюда. Хотела в хирургическое отделение, но там нет мест.
— Что же вас заставило пойти в санитарки? Смелый шаг.
Люся снова вытащила из кармана красненькую книжечку: Новый Завет.
— Я хочу очиститься. Двадцать два года я жила в прекрасной квартире моих родителей, представьте себе, последние два года они не в состоянии были выносить моего террора, переехали на дачу, а я царствовала в четырехкомнатных апартаментах, сплошные праздники — поэты, художники, артисты, казалось, интересная молодежь. А потом наступил кризис.
— Вы полюбили и он вас покинул?
— Да, так оно и было.
— А потом вы полюбили во второй раз, и он оттолкнул вас, и тогда вы потеряли голову…
— Да, и тогда я потеряла не только голову. Я потеряла все. Я едва не сошла с ума. Впрочем, моя мама считает, что я сошла тогда с ума. А я была нормальным человеком, только утратила смысл жизни.
— Мама считала, если бы вы родили, было бы все по-другому.
— Да, я пошла на убийство ребенка, и мне никогда не будет пощады.
— А потом вас полюбили, но было уже поздно.
— Да, у меня уже не было сил возвращаться к жизни, и я шагнула в другой мир. Я стала монахиней. Пять месяцев я прислуживала в храме Вознесения, пока за мной не стал ухаживать протоиерей Никольский. Я отказала ему, и он вышвырнул меня из храма. Нет, я не перенесла всю мою ненависть к Никольскому на православие. Я поняла, что должна обрести такую веру и такой религиозный потенциал, благодаря которому смогу очиститься. И я стала поститься, умучивать свое тело жаждой и голодом, тысячными поклонами и тяжелой физической работой. Я поняла, что смогу вынести все то, что пало на долю многих мучеников, о которых я узнавала из книг и рассказов служителей культа. А потом однажды я вдруг ощутила, что моя стезя кривая. Я во власти худшего греха — гордыни. И впала в самоуничижение. Но и тут я в ужас пришла, ибо новый грех был еще страшнее и безответнее прежнего. Я обратилась за помощью к иудаистам, затем к кришнаитам. Но и там я увидела ту же грязь, что и в православии. Я хотела разобраться в том проклятии, которое несет на себе еврейский народ, и не в состоянии была это сделать. Таким образом, я не смогла себе ответить ни на один существенный вопрос и решила жить тихой, непритязательной жизнью — отдавать людям все, не прося взамен ничего и не ставя перед собой никаких проблем. И таким образом я оказалась здесь. Я знаю, вам что-то грозит. Могу ли я вам помочь? Не стесняйтесь, я охотно это сделаю, чего бы это ни стоило: позора или даже унижения.
— Почему?
— Я слышала ваши просьбы, обращенные к Богу. Они касались и меня.
— Какие это просьбы?
— Этого я не могу сказать. Я плакала. Вы так говорили, точно я у вас была в груди. Вы ответили на часть главных моих вопросов. А теперь спите.
31
На следующий день пришла Любаша. Она принесла мне переплетенные ксерокопии Иосифа Флавия, Ренана, Фаррары и Артоболевского.
— А я встретила Ксавия, — сказала она. — Он что-то плел о тебе непонятное. Я ему сказала: 'Ксюша, нельзя ли пояснее'. Но он так и не прояснился. Странный человек. Притязаний тьма, и данные есть, но они вздулись от самомнения и лопнули, а чего можно достичь с разорванными возможностями?! Полный ноль, как скажет наш почтенный Агенобарбов. Кстати, он намерен привлечь Сильвию Блядон к нашему спектаклю. Я о ней тебе рассказывала.
— Мне? О женщине с такой интеллигентной фамилией? Нет, впервые слышу.
— Ну как же, я тебе говорила, что одна моя знакомая француженка является звездой порнокинематографа. Сейчас она издала книгу, фактически свою автобиографию. Это почище откровений Иоанна. Все открытым текстом. Хотите взглянуть одним глазком, а я пока покурю на лестничной
