– Катриона.
– Что?
– Когда тебе снова понадобится «все остальное», приходи ко мне, не раздумывая. Всегда рад услужить своей дорогой жене.
– Иди к черту! – свирепо рявкнула «дорогая жена» по-итальянски, а затем и по-английски тоже.
ГЛАВА 33
В течение долгих недель репетиций Катриона отвратительно спала и совсем потеряла аппетит. За завтраком она с трудом заставляла себя съесть хоть кусочек жареного хлеба и выпить пару чашек чая, который в последнее время стал ей нравиться гораздо больше, чем кофе. Правда, ближе к обеду Катриона испытывала острое чувство голода, но в театре удавалось лишь что-нибудь наскоро перехватить.
Придя домой вечером, она чувствовала такую усталость, что есть уже не могла и очень радовалась, когда Питер ужинал в клубе с друзьями. Тогда Катриона просила прислугу принести ей поднос с едой в гостиную или спальню.
От внимания молодой женщины не ускользнуло, что муж, как и в первые месяцы после свадьбы, стал часто уходить из дома. Из-за плохого самочувствия и постоянной занятости на репетициях «Дочери набоба» у нее не было ни времени, ни желания думать о неурядицах в семейной жизни.
Она боялась не только за свою небольшую роль в оперетте, но также и за изменения в либретто и в музыкальном оформлении: Катриона была автором либретто, а лорд Фитэйн вложил в постановку спектакля немалые деньги, поэтому на их плечи ложилась огромная ответственность.
Молодой женщине вовсе не хотелось опозориться перед всем Лондоном и еще меньше – подвести собственного мужа. Может быть, Питеру было наплевать на постановку спектакля, о чем ясно свидетельствовало его поведение в последнее время, но для Катрионы успех оперетты был делом чести.
Когда во время репетиции она впервые в жизни лишилась чувств, то решила, что это результат переутомления. К счастью, во второй раз молодая женщина упала в обморок, находясь в собственной спальне.
Проснувшись утром, она внезапно почувствовала тошноту и попыталась встать с постели. Внезапно комната поплыла у нее перед глазами. Когда Катриона очнулась, то увидела, что лежит на ковре возле кровати, а перепуганная горничная растирает ей руки ив отчаянии зовет ее по имени. Через минуту она пришла в себя.
– Замолчи, Мэгги. Это всего лишь небольшой обморок.
– Я позову милорда.
– Ни в коем случае, – Катриона схватила Мэгги за руку. – Ты никому не скажешь ни слова. Поняла? Помоги мне подняться.
Сидя на краешке кровати, леди Фитэйн отчаянно пыталась привести в порядок свои мысли и не обращала внимания на хнычущую Мэгги.
– Прекрати реветь, глупая. Ничего особенного не произошло. Просто у меня будет ребенок.
– Ах, миледи, как замечательно!
Молодая женщина посмотрела на горничную и грустно улыбнулась.
– Да, действительно замечательно, – согласилась она. – Правда, это не входило в мои планы, но ты права: все прекрасно! Только не проболтайся милорду или кому-нибудь из прислуги. Я все сама расскажу, когда придет время.
– Миледи, вы же не будете выступать на сцене в таком состоянии!
– Разумеется, буду. Принеси мне завтрак в спальню и скажи лорду Фитэйну, что я не могу спуститься вниз.
Когда, сидя в постели, Катриона заканчивала завтракать, к ней в спальню зашел муж и с праздным видом остановился в дверях.
– Ты выглядишь просто ужасно, – изрек он равнодушно.
В прошлый раз, когда Питер произнес эти же самые слова, в его голосе звучала тревога. Сейчас же поведение его показалось ей оскорбительным.
– Очень жаль, что вам не по душе мой вид, – сладким голосом сказала Катриона. – Надеюсь, что это от долгих и напряженных репетиций, ведь я еще слишком молода, чтобы утратить привлекательность.
Питер невольно рассмеялся.
– С тобой все в порядке? – спросил он уже другим голосом, подходя к постели.
– Я чувствую себя превосходно. Неужели ты думаешь, что красота крестьянской девушки из Фридженти может увянуть от каких-то репетиций? Мне доводилось выполнять работу и потруднее.
– Все зависит от того, к чему ты привыкла.
– Я же говорю тебе, что прекрасно себя чувствую, – Катриона осторожно встала с кровати и с радостью обнаружила, что комната больше не плывет перед глазами. – Извините, милорд, мне нужно одеться, а то я опоздаю на репетицию, – и она легким движением сбросила с себя ночную рубашку. Глянув на обнаженное тело с бархатной оливковой кожей, которую так и хотелось погладить, Питер заскрежетал зубами и, громко хлопнув дверью, выбежал из комнаты.
Джессика Уорд, исполнявшая в «Дочери набоба» роль Маргариты, порекомендовала Катрионе врача, которого та посетила на следующий день.
– У вас отличное здоровье, леди Фитэйн, – заверил тот молодую жену после осмотра. – Все идет нормально. Если вы будете отдыхать и как следует питаться, я не вижу причин для запрещения вам работы в театре, по крайней мере, сейчас.
– Спасибо, доктор. Именно это я и хотела услышать.
Счастливая и улыбающаяся Катриона вышла от доктора. Она решила, что возвращаться на репетицию уже не имеет смысла, и пошла домой, чтобы немного отдохнуть. Возможно, даже удастся поужинать вместе с Питером, если он удосужится явиться к этому времени.
Когда молодая женщина неожиданно появилась в прихожей собственного дома, то обнаружила там всю прислугу: миссис Битон, дворецкого, двух горничных, лакея и Мэгги. Они стояли у двери гостиной и слушали Доносившуюся оттуда музыку: кто-то виртуозно исполнял «Итальянскую рапсодию». От неожиданности она замерла на месте и тоже стала прислушиваться. Неожиданно в душе у нее затеплилась безумная Надежда.
– К нам пришел мистер Джилбрайт? – спросила Катриона, и перепуганные слуги разом повернулись к ней.
– Н-нет, миледи, – заикаясь, произнес дворецкий Фрейзер. – Лорд Фитэйн один.
– А кто же играет на рояле?
Все слуги сразу же куда-то бесшумно исчезли, а Фрейзер и миссис Битон как-то странно посмотрели на свою госпожу.
– Это играет лорд Фитэйн, мэм, – ответил Фрейзер, к которому вернулась его обычная напыщенность и чувство собственной значимости.
– Ах, миледи, как приятно слушать милорда после всех этих долгих месяцев, – растроганно пролепетала миссис Битон. – Нам, конечно, очень нравится, когда он аккомпанирует вам, леди Фитэйн, – торопливо добавила она, боясь показаться невежливой. – И все же нам очень не хватало таких домашних концертов, которые он всегда разрешал слушать.
Катриона молча отдала прислуге плащ и остановилась у лестницы, держась за перила: она вспомнила, каким покровительственным тоном говорила с мужем о том, что у них много общего. «Ты ведь тоже любишь музыку, хотя и отдаешь предпочтение своей дурацкой политике».
При этом воспоминании молодая женщина вся съежилась – сказать такое самому замечательному пианисту из всех, кого ей доводилось слышать! Музыканту-виртуозу, с которым никто не смог бы соперничать на фестивалях во Фридженти!
Она присела на ступеньку и, затаив дыхание, стала слушать «Весеннюю песню» Мендельсона. Мендельсон! Во время их первой встречи мистер Дарли-Корд сказал, что если бы Питер уделял музыке такое же внимание, как политике, то смог бы соперничать с самим Мендельсоном…
